Выбрать главу

Пацаны от такой наглости даже онемели на несколько секунд, но, к счастью, быстро взяли себя в руки.

— Ты что, старый козел, — начал привставать Ниндзя — он, в свое время, долго занимался карате и кличку свою получил не с бухты-барахты. — Давно в бубен не получал?! Думаешь старый, так можно беспредел творить!?

Друзья поддержали своего лидера нестройными матерками и демонстративными ударами кулаком о ладонь. По всему выходило, что дед сейчас свое получит. И, кстати — было за что! Наехал на уважаемых людей, как каток на ромашку — должен получить физическое замечание. Однако, дальнейший ход событий пошел по совершенно иному сценарию. Конец психологическому террору, направленному на бедного старика, который, по уже известной причине — явно больной на голову, — оставался к нему совершенно равнодушен, как будто не понимал, какая опасность над ним нависла, положил сам же дед:

— Сдриснули быстро, с-с-суки, — не сказал, а как-то прошипел он таким низким голосом, что у всех уважаемых людей мурашки пошли по коже.

Ужас, который испытали Хмурый, Бочка, Ниндзя и Волк был запредельным, а ведь они были тертыми калачами — участвовали не в одной уличной драке, когда и кастетом могло в голову прилететь, и ломиком, и перо в бок можно было получить, и ничего — труса не праздновали, а тут подишь ты… — будто дети малые в темном чулане. Чуть не обосрались. Друзья потом никогда не вспоминали об этом эпизоде, будто его и не было. А плацдарм пришлось оставить — безумный старикашка водрузил на нем свой стяг.

Командор широко улыбнулся генералу и тот ответил ему такой же широкой неискренней улыбкой.

— Присаживайтесь, Леонид Иванович, — пригласил Шэф, показав глазами на стул слева от себя. — Как самочувствие? — участливо поинтересовался он, когда гость устроился за столом. — Что-то с почками?

Прозвучи вопрос от кого-нибудь другого, генерал наверняка бы изумился — о том, что у него позавчера пошли камни из почек, а процесс этот, грубо говоря — неприятный, а мягко здесь не скажешь, знал только он сам, да врачи из госпиталя Службы. А весь медицинский персонал хорошо усвоил, что если распускать язык, то можно очень легко оного лишиться. Причем, не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле этого слова.

Так что, со стороны «врачей-вредителей» утечки можно было не опасаться. Сам Леонид Иванович тоже никому постороннему на проблему не жаловался. Мог бы возникнуть закономерный вопрос — откуда Шэф в курсе дела? Но, не возник. После всего того, что генерал узнал о Шэфе, его способности к дистанционной диагностике были таким пустяком, о котором не стоило и говорить.

Между прочим, старший помощник тоже обратил внимание на черные пятна в ауре генерала. Было понятно, что тот чем-то болен, просто, из-за отсутствия необходимых знаний, было непонятно чем именно. Денис сделал зарубку в памяти, что надо с этим вопросом — диагностикой по ауре, разобраться. Наверняка в будущем пригодится.

Сам он, облаченный в активированную шкиру в режиме невидимости, расположился между любимым руководителем и кадкой с каким-то чахлым растением типа пальма. Место было выбрано с таким расчетом, чтобы после отключения невидимости и появления старшего помощника, у стороннего наблюдателя, в роли которого на сей раз выступал генерал Раталин, сложилось полное впечатление, что Денис в кафе телепортировался, потому что никаких иных способов просочиться в это место — между Шэфом и пальмой, незамеченным, не существовало.

Любому другому человеку, разумеется за исключением ОХРАНЯЕМОГО ЛИЦА, на вопрос о самочувствии генерал ответил бы в духе, что мол не дождетесь, но здесь был другой случай. Казалось бы не было ничего особенного в облике Шэфа — пожилой подтянутый мужчина, по виду отставник, коротающий свои дни на даче, выращивая помидоры, огурцы и прочие сельхозпродукты, но развязность и амикошонство в общении с ним казались такими же невозможными, как громкий пуск кишечных газов (пердеж) во время вручения верительных грамот английской королеве, или турецкому султану. В первом случае будет очень неудобно, а во втором могут и голову отрубить, к чертовой матери. Поэтому, Леонид Иванович ответил сдержанно и по существу:

— Шли камни, но теперь все в порядке.

— Берегите себя, — улыбнулся командор. — Вы нам очень нужны.

Улыбка была такой искренней, что генерал аж зубы стиснул от ненависти. Теперь это точно была ненависть — ее ни с чем не спутаешь — сильное чувство. И была эта ненависть ненавистью к самому себе. Генерал ненавидел себя за слабость, за то что боится этого, на первый взгляд, одинарного, ничем не примечательного старика. Казалось бы парадокс, как это ему! — человеку за спиной которого стоит вся мощь Системы, одному из руководителей самой могущественной спецслужбы страны боятся какого-то старика! Да одно движение мизинцем и этого человека в пыль сотрут, так что и памяти не останется!