- Собирается, - лаконично сообщил Денис. - Сумки за мной, лошадей на конюшню. И смотри у меня! - строго нахмурился старший помощник.
Он подождал пока переметные сумы будут сняты и проследил, чтобы кони были отведены в конюшню, прилегающую к гостинице, и поставлены в стойла. А то всякое бывает... Читал Денис историю про то, как мужик приехал на новом "Лексусе" на плановый осмотр к официальному дилеру, не успел выйти из машины, как к нему подходит человек в фирменном комбинезоне и с приятной улыбкой говорит: - Вы, пока кофе выпейте у нас на втором этаже, а я машинку на мойку отгоню, а потом на подъемник. Когда все сделают, по громкой связи объявят. - Ну, мужик ему ключи отдал и пошел кофе пить...
Разумеется, ни машины, ни человека в комбинезоне потом не нашли. Но, кто предупрежден - тот вооружен. Повторять ошибку бедолаги старший помощник не собирался. Правда, и из конюшни транспортным средствам Дениса могли приделать ноги, фигурально выражаясь, но в таком случае можно будет предъявить претензию администрации.
Кончено, администрация попробует отбрехаться: - Мол, я не я и хата не моя - парнишка, который лошадей принимал, вчера уволился! Но, в том-то и прелесть мира, где действует право сильного, что до продажного суда дело доводить не надо! Вытащил шпагу из ножен и восстановил справедливость, а заодно взыскал все издержки, включая моральный ущерб. Красота! Однако, есть такая русская пословица: пошел по шерсть, а вернулся стриженым. Не исключен и такой вариант. Право сильного, однако...
Публика окопавшаяся в харчевне на первом этаже Денису не понравилась. Встречались такие рожи, на фоне которых старший помощник со своим "лицом со шрамом" выглядел, как бойскаут рядом с колпинской шпаной. Это обескураживало. Только настроился, что ты главный школьный хулиган, а выясняется, что не только в основной состав не проходишь, но и среди запасных есть покруче.
Хозяин заведения полностью соответствовал антуражу гостиницы и постояльцам. Это был мужчина... или же, выражаясь более корректно, в научном смысле этого слова - самец, потому что гарантировать его принадлежность к виду homo sapiens Денис бы поостерегся - иди знай, кто он такой на самом деле, может гном, или вообще - орк, или тролль - лет сорока пяти-пятидесяти, невысокий, а из-за ширины плеч, выглядевший практически квадратным, угрюмый, с буйной нечесаной шевелюрой, такой же бородой, неприветливым взглядом маленьких, узко посаженных глаз и злым выражением лица.
В памяти старшего помощника немедленно всплыла фраза, читанная в детстве у кого-то из великих американских фантастов, вроде бы у Каттнера: "Глаза у него были так близко посажены, что их можно было выдавить одним пальцем" и, не удержавшись, Денис фыркнул, чем вызвал повышение градуса мизантропии у кабатчика. Похоже было на то, что про лозунг "Клиент всегда прав!" трактирщик сроду не слыхивал. С другой стороны, глядя на посетителей "Серебряного колокола", его можно было понять. Старший помощник, чтобы не выделяться на общем фоне куртуазными манерами, навалился на стойку и хрипло процедил через губу:
- Нужна комната с очагом.
- Мерзнешь, - неприятно ухмыльнулся трактирщик. Он подождал ответа, но убедившись, что потенциальный постоялец в разговоры вступать не намерен, объявил стоимость: - Три серебрушки.
Кабатчик нагло врал. Старший помощник это сразу почувствовал, да и кое-что про местные тарифы знал. Много об уровне цен "языки" - четвертый наследник Ульрих ла Тая и потерявший Генрих ла Меда не рассказали, ибо экономистами не были никаким боком и поделились лишь конкретными сведениями, но и этой отрывочной информации, в данном случае, хватало.
Итак, что осталось в голове Дениса после ночной лекции в Лесу: каравай хлеба - шесть капель; копченый окорок - пятнадцать десяток, или ноготь и пять десяток; сапоги - два щита; хорошие краги - щит; кожаные штаны - два щита; колет - два щита; шпага - солнце и два щита; кинжал - два щита; лошадь - от десяти солнц и без верхней границы, как у нас машины - можно за тридцать тысяч рублей купить старые "Жигули", а можно - за семнадцать миллионов евро "Bugatti La Voiture Noire". Сутки постоя в нормальной гостинице со столом и горячей водой в "нумере" - пять десяток. Но, это в среднем, отклонения могут быть в любую сторону в зависимости от количества звезд у заведения, его местоположения, сезона и наплыва постояльцев.
Торговаться благородным было невместно и если их не устраивала цена на товар, или услугу, они, или молча уходили, если чувствовали, что цена справедливая, или молча давали торговцу в морду, если чувствовали, что с них запрашивают лишку. Если торговец продолжал стоять на своем, ему давали в морду еще раз и уходили. Но, обычно, после первой же итерации, объявлялась цена, устраивавшая обе стороны. Ну-у... или, по крайней мере - благородных. Однако, здесь были нюансы - одно дело дать оплеуху зажравшейся базарной торговке, требующей ноготь за пирожок с капустой и другое - проделать то же самое с мутным кренделем, торгующим запрещенными боевыми артефактами - тут можно и кинжал в брюхо схлопотать, если не чего похуже.
Трактирщик, широко осклабившись, ждал реакции на свои слова. Ждал и дождался. Как говорится: кто ищет, тот всегда найдет. Неуловимым движением левой руки, стремительным, как атака кобры, старший помощник прихватил его за ворот рубахи, подтянул поближе и начал, скручивая руку, душить.
Кабатчик, разумеется, попытался вырваться, ибо сил ему было не занимать и вцепился в руку Дениса своими ручищами, толщиной едва ли не в бедро старшего помощника, но освободиться ему не удалось. На то было две причины. Первая - Денис активно использовал энергию восходящего потока, пущенную в свою руку и у трактирщика сложилось полное впечатление, что за горло его прихватил не человек, а мраморная, если не железная, статуя.
И вторая - кабатчик разжал свои захваты и полностью перестал рыпаться, потому что перед его глазом, не доходя до него буквально миллиметра, застыло лезвие его же огромного тесака, извлеченного потенциальным постояльцем у трактирщика из-за пояса. Когда и как он это успел проделать, харчевник не успел заметить и это напугало его больше всего.
А старший помощник продолжал методично скручивать руку, затягивая ворот рубахи на шее хозяина "Серебряного колокола". Дождавшись, когда краснота лица трактирщика сменится бледностью, а на лице появятся капельки холодного пота, Денис негромко, можно сказать - интимно, прошептал на ухо кабатчику, так, чтобы слышал только он: