Безо всей этой информации, перстень с черепом был интересной и даже полезной игрушкой, но не боевым оружием, а Денис хотел его иметь в качестве именно что оружия — уж больно интересно перстенек работал. Конечно, можно было бы поэкспериментировать на экипаже, но это было поперек характера старшего помощника и от этой мысли он отказался. Будет день, будет пища — еще проверит. С удачей Дениса много времени на ожидание не потребуется.
Вот в подобных размышлениях старший помощник и коротал время, пока тьма не опустилась на море, а на небе не зажглись звезды. От созерцания этой величественной картины — а что может быть более величественным, чем море, звезды и небо — разве что можно добавить еще и горы… его отвлек голос мертвого шамана, раздавшийся в голове:
"Здравствуй, Хозяин!"
"Привет!" — радостно отозвался застоявшийся в стойле Денис.
Затем он проинструктировал Байгола о его дальнейших действиях, проверил все ли тот запомнил и убедившись, что мертвый шаман твердо знает свой маневр, направился на поиски капитана, коего и обнаружил рядом с двумя рулевыми матросами, дежурившими подле штурвала. Судно лежало в дрейфе, в управлении не нуждалось, но, раз положены два рулевых на вахте в любое время дня и ночи — значит положены и точка! Да и то — мало ли шквал налетит, или еще что — можно и рыб кормить отправиться не за понюшку табака, а так хоть носом к волне встанешь — глядишь и пронесет.
— Собери экипаж! — коротко распорядился старший помощник.
Капитан бросил взгляд на одного из вахтенных, тот извлек откуда-то из недр одежды боцманскую дудку и нежное очарование южной ночи было разрушено тревожной трелью "Свистать всех наверх" — ну, по крайней мере именно так расценил это музыкальное произведение Денис, в очередной раз подивившись, как много идей диффундирует между мирами. А с другой стороны, чему удивляться? Лучшего звука, с таким пронзительным тоном, чем свист, не существует, а самое главное он будет слышен практически в любой акустической обстановке — и в шторм и в штиль.
Очевидно, что матросы побаивались нервировать черного мага, захватившего их корабль, поэтому экипаж бригантины "Рысь" — у местных такие двухмачтовики наверняка назывались как-то по другому, но старший помощник решил, что для него это бригантина, а местные пусть называют как хотят — их дело, собрался на палубе в течении пары минут.
— Матросы! — обратился к собравшимся Денис. — Скоро наши пути разойдутся и я надеюсь, что больше никогда мы не встретимся, — высокое собрание встретило эти слова одобрительным гулом. — Но прежде, чем произойдет это знаменательное событие, — не без пафоса продолжил старший помощник, — вы должны мне поклясться, что нигде, никогда и никому не сообщите ни в устной, ни в письменной и ни в какой иной форме никакой реальной информации обо мне и о том, что произошло между мной и двумя, известными вам, цугами. — И хотя некоторые слова в обращении не были понятны собравшимся, но общую идею они уловили, поэтому одобрительной гул сменился настороженной тишиной, нарушаемой лишь тихим плеском маленьких пологих волн, ласкающих корабль. — Кроме этого, — окончательно добил экипаж страшный колдун, — вы принесете клятву верности мне — Арамису Князю Великого Дома "Полярный Медведь"!
Денис прекрасно понимал, что принесенная клятва — а она обязательно будет принесена, ибо кому охота связываться со злым колдуном, будет ложной, потому что информация об отправке его на "Рыси", в сопровождении У-Вея и Цей-Па была предана в Центр с помощью фонрока сумудо, имевшегося в распоряжении резидента Школы Духа в Иштаиле — крупном портовом городе Протектората Брасар, откуда Ле-Гин отправил пойманную добычу и рано, или поздно, оперативники Школы Духа явятся на "Рысь" с вопросом: где наши люди и где Враг? И что — экипаж будет молчать из-за принесенной клятвы? — хрен там — сдадут с потрохами. Впрочем, как и любой другой на их месте — ничего личного. А уж хранить дистанционную верность какому-то там левому князю, какого-то там великого дома, когда этого самого князя, чтобы его грат побрал, нет поблизости — вообще глупость несусветная.
Выслушав, с невозмутимым лицом и давясь в душе от смеха, клятву экипажа в верности идеалам марксизма-ленинизма и готовности отдать жизнь за дело коммунистической партии, старший помощник принял очень мрачный и зловещий вид, после чего произнес: