Когда эта троица покинула пирс, все вздохнули с облегчением. Даже про деньги не вспомнили. Естественно, что никому и в голову не пришло проверить документы у гостей Гиштара, тем более, что цуги никакими гостями и не были, потому что именно на острове Тангер-Шах находилась Школа Духа.
— Даже танжир не показали, хотя должны! — зло сплюнул на настил причала начальник дежурной смены пограничников десятник Харкмет-ага.
— Строят из себя не пойми что, дети греха! — поддержал его невысокий коренастый боец с широким плоским лицом.
В принципе, оба погранца были правы. Цуги, или же, если придерживаться высокого канцелярского штиля — братья Школы Духа были обязаны при пересечении охраняемых периметров демонстрировать танжир, или "облако", по терминологии старшего помощника. Танжир однозначно свидетельствовал, что перед вами брат Школы Духа, а не какой-то самозванец в форменной накидке, криминальным путем захвативший идентификационный перстень. Дело было в том, что цуг мог создать маскировочное "облако" лишь с помощью перстня, причем именно своего перстня, с чужим фокус бы не удался.
Цуги же, со своей стороны, плевать хотели на все законы установленные "гражданскими" властями любой страны, если у властей не было власти (пардон за тавтологию) заставить их эти законы исполнять. Взять к примеру Протектораты — там особо не забалуешь — надо держаться в рамках приличий, а во всяких "банановых республиках" эти рамки сильно расширялись. Короче говоря — рядовые цуги демонстрировали танжир не тогда, когда надо демонстрировать, а тогда, когда невозможно не продемонстрировать. Официальные же лица Школы Духа, при общении с властями всех уровней, всегда демонстрировали приверженность духу и букве Закона, чтобы не нагнетать. Всё, как везде — чем меньше шишка, тем больше гонору.
Возвращаясь на причал, следует отметить, что остальные стражники никак реагировать на слова начальника и его подпевалы не стали. И это было понятно, потому что люди относились к цугам по-разному. Большинство — нейтрально, но встречались, как цугофилы, так и цугофобы. Причины для любви и ненависти… ну, может быть ненависти — сильно сказано, а скорее — ярко выраженной неприязни, хотя… наверняка встречалась и ненависть, у всех были сугубо индивидуальные. Общего знаменателя не было.
Взять к примеру "боцмана", который и на самом деле был боцманом — тот, который так опрометчиво плюнул под ноги Денису в ответ на приказ очистить палубу от тела Цей-Па. Так вот — он был ярым цугофилом. Самым ярким и одновременно самым ужасным воспоминанием его детства было то, когда его любимую старшую сестру пытались изнасиловать у него на глазах какие-то подонки, а спас ее и маленького "боцмана" проходящий мимо цуг.
С тех пор, "боцман" видел в каждом цуге друга, товарища и брата. Он мечтал, в свое время, поступить в Школу Духа, но что-то там не срослось, а любовь осталась. "Боцман" это чувство не предал даже перед лицом страшного колдуна, за что и поплатился. Прав он был, или нет — пусть каждый сам решает для себя.
Причин же для неприязни к цугам было хоть отбавляй. Школа Духа не Армия спасения, чтобы ее все любили, ее выпускники служили наемниками, охранниками, рэкетирами, да просто бандитами, в конце концов. Цуги отжимали, где могли бизнес, лезли, как можно выше, во всякие властные структуры, короче говоря — зарабатывали на хлеб мечом, так что народа, которому они "оттоптали ноги", хватало.
Другое дело, что в дела бедняков и условного среднего класса (с учетом поправок на развитое средневековье и национальный колорит) цуги не лезли — орлы мух не ловят. Их интересы лежали в зоне богатых людей, которых в любом обществе немного. И именно поэтому цугофилов было гораздо больше, чем цугофобов. Этим и объяснялись нейтральные лица стражников — поддерживать начальство — поперек души, спорить — дураков нет.
Так как никаких материальных дивидендов от цугов получить не представлялось возможным, Манхгыр-ага, считавший, что любое пересечение таможенной границы должно приносить пользу — имеется в виду, приносить пользу ему, решил зафиксировать факт приема ночных пассажиров в специальном журнале.
Уважаемый Манхгыр-ага рассуждал так: раз нет денег, то продемонстрируем, хотя бы, служебное рвение. С этой целью надо было выяснить хотя бы с какого судна пришла шлюпка, раз уж установить личности не удалось, а то корабль сейчас снимется с якоря и происшествие не будет оформлено должным образом (хоть и в урезанном виде, без фиксации имен пассажиров), а писать липу — чревато — за это могут и должности лишить, если всплывет. А отставка смерти подобна — как будешь содержать двух официальных жен, шестерых детей и любовницу, от которой тоже есть дети? Вот то-то и оно… Все присутствующие о жизненных проблемах старшего таможенника знали — у самих были аналогичные, поэтому никого не удивил зычный рев раздавшийся над пирсом: