А между тем, себя Нефет явно не утратил. Без какого-либо согласования, лич ринулся и вырвал Ульяну из объятий пуруши. Окровавленная девушка упала возле хрипевшего оборотня и возлежала недвижимо.
— Хороший трюк, но вам не поможет, — прозвучал слегка разочарованный голос, — Меня зовут Скрат Лепрекон, познайте же, кто принесёт вам погибель.
Нужно сказать, что черноризец попытался было помешать ритуалу. Однако у него ничего не вышло. Смерть и нечистивые силы не лучшее оружие для того, чтобы прервать темный обряд.
— Мое имя Велиор, Носитель Скверны. Сегодня отсюда выйдет только один из нас, — принял пафосный тон Старицкий.
Юноша и сам не заметил, что изменился. Паскудный и вместе с тем заносчивый характер карлика и норовливый, горделивый норов молодого аристократа причудливо переплелись, породив воистину гремучую смесь. Назвался же парень так по той причине, что в результате произошедших пертурбаций получил от Верховной титул. Как он посчитал, Носитель Скверны, звучит гордо, поэтому и представился соответствующим образом.
Могучий лич с чёрным, как смоль, телом-балахоном из теней немедленно схватился с пурушей. Физическое проявление демона грозно заклацало удлинившимися зубами, норовя разорвать и сожрать лики. Велиор со Скратом тоже неспешно сходились. В руках некроманта злобно шипела коса, а юноша создал меч тьмы и боли, являвшийся одним из атрибутов нового звания. Казалось, схватка достигла апогея.
Однако это было не так. Главные события были впереди. В пылу разразившегося противостояния действующие лица совсем позабыли об изувеченной девушке и претерпевшем метаморфозы гетмане. А зря. Раны Несмеяны были настолько обильны, что из неё натекла целая лужа.
Ручейки крови растеклись повсюду и нечаянно задели почти превратившегося в жуткую тварь Ульяна. Едва это произошло, как мужчина судорожно дёрнулся. Затем выгнулся так, что затрещали позвонки. Сильные цепкие пальцы заскребли землю. Постепенно к гетману возвратился человеческий облик. Если не считать того, что одежду изорвала густая бурая шерсть хозяина леса.
Натужно застонав, Беар перекатился на живот и пополз в сторону единственной дочери. Позади бушевала схватка. Никому до него пока не было дела. Испытывая нечеловеческие мучения, гетман с трудом дополз до цели. Дополз, но оказалось уже поздно. Все, что он смог поделать, это просто перевернуть Несмеяну на спину и с надеждой всмотреться в безжизненное лицо. Шакти ни на что другое уже не осталось. Да и не умел Ульян воскрешать мёртвых.
— Как глупо… Я разрушил тотем, чтобы прекратить превращение. Теперь мне так и так не жить, а силы и умений все равно не хватило… — где-то в голове, вторя хозяину, горестно зарычал издыхавший медведь. Щетина отпадала кусками, обнажая мускулистое и ещё не старое тело, — Прокляты. Будьте вы прокляты, боги и ваши нечестивые игры!
Суровый мужчина поднял пудовый кулак и пригрозил небесам. Затем наклонился и поцеловал мертвую дочку. По щеке скатилась скупая слеза бессилия. На мгновение соленая влага соприкоснулась с едва тёплой кожей недавней покойницы. Раздался негромкий вздох, и наружу выпорхнул серый призрак. Его контуры точь в точь повторяли родное дитятко.
— Ты не умерла? — изумлённо пробормотал Ульян. Однако приведение молчало. Оно лишь требовательно вытянуло руку, и в неё влетел валявшийся неподалеку мясницкий нож. С печалью во взгляде, призрак посмотрел на родителя своей физической оболочки. Дух словно ждал чего-то, задавая гетману безмолвный вопрос и требуя жертву.
— Жизнь?! Тебе нужна моя жизнь?! — вопросил Беар, — Бери ее и так почти не осталось.
В ответ призрак лишь укоризненно покачал головой.
— Душа?! Тебе необходима моя душа?! — выдвинул новую догадку Ульян. Как ни как, он являлся алатарем и отчасти догадывался, что нужно обитателю Серых Пределов. Дух безмолвно кивнул, — Ну, что ж. Забирай. Я противиться не стану…
В краткий миг принятия решения, Беар вспомнил совершенные преступления и злодеяния. В момент неминуемой гибели к нему пришло прозрение, но не раскаяние. Уготованное посмертие вряд ли ему бы понравилось, а так он хоть сослужил родному человеку последнюю службу.
Почувствовав, что гетман определился, призрак вонзил в грудь волшебный клинок. Нож вошёл в плоть легко, как в масло, и постепенно вернул материальность. Без единого звука, коленопреклонённый Беар завалился навзничь, придавив хрупкое девичье тело. Уже затухавшим сознанием, Ульян с облегчением уловил, как вздохнула грудь и, как совершило первый удар, замершее до того сердце дочери.