Тем не менее, имелись и плюсы. Их равнодушно и дотошно отметил холодный и непоколебимый ныне разум. Во-первых, вживлённый фрагмент серпа предоставил бесперебойный канал в астрал. Скрат почувствовал, что может призвать оттуда демонов ниже себя по инфосфере. Во-вторых, от пуруши досталась вечная жажда. Мужчина смотрел на живых людей и хотел сожрать их, чтобы усилиться.
Таким образом, Лепрекон заполучил некоторые из способностей преданных им существ. Назвать Вилену и жнеца товарищами, а тем паче друзьями, не поворачивался язык.
— Отличный экземпляр… — прозвучал в ушах глас небожителя, — Теперь остался последний штрих. Не противься, я возьму под контроль твое тело.
Скрат послушно «отошёл в сторону». Его сознание затрепетало. В мозгу поселилось нечто могучее. Оно управляло им. Козломордый же, наоборот, безжизненно замер. Ведомый божеством Лепрекон сбил чудище с ног, разложил в позе звёзды и чертил вокруг него пентаграмму.
Нужно сказать, Скрат никогда не видел таких сложных линий и пунктиров. Хотя Темный Ковен и славился начертательной магией. Некромантия тяготела к ней. Дай такому колдуну срок — и потерпишь неминуемое поражение. Правда, подобное преимущество с лихвой компенсировалось слабостью в лобовом столкновении.
Движения куклы были слишком ловки, быстры и выверены. Скрат ни за что бы не повторил их. Однако ушлое божество состряпало сложнейшую формацию за пару минут. По центру вспыхнувшей алым звёзды возлежала козломордая тварь, а по пяти углам зажглись небольшие костры. Похожие ещё разводили некоторые народы на поминках.
Подобные тонкости Скрат знал, потому как не гнушался изучать историю жертвоприношений. А в том, что мерзопакостному чудищу предстоит заклание, черноризец не сомневался. Оставался открытым лишь один вопрос: для чего затеял всю эту канитель хитроумный небожитель?
Ответ был получен вскоре. Являясь палатарем Ковена, и одним из высших должностных лиц славского отделения, Лепрекон имел допуск к секретной информации. Проведал он и о том, что военные более полугода исследовали особую зону, названную Преддверием. В ней существовали специальные территории — кромлехи. То ли вместилища, то ли тюрьмы не вошедших в силу богов.
Лепрекон догадался, что именно в таком месте и очутился. Конечно, знание не пришло само по себе. Самостоятельно он вряд ли бы сопоставил далеко не очевидные факты и сделал правильный вывод. Однако сейчас в нем находилось высшее существо. Вернее малая, ослабленная божественная частичка. Потому сведения на уровне догадок и ощущений просачивались из неё наружу. Это напоминало некую кармическую, до конца не ясную, связь.
— Дальше сам, — устало пророкотал в мозгу могучий бас, — Моему вмешательству есть предел.
Лепрекон отстранённо отметил, что для него не является тайной, что делать далее. В руке возник видоизменённый серп. Сейчас оружие уменьшилось в размерах вдвое и напоминало небольшую, тридцати сантиметровую каму*.
Палач подошёл и вонзил острие косы в глазницу запечатанного чудовища. Из неё немедленно повалил сизый дым. Вторым коротким взмахом, Скрат довершил ослепление, и два ручейка серой дымки медленно заполнили внутреннюю полость звёзды. Одновременно с этим событием, разгорелись кострища. Пламя смешалось с эманациями смерти и породило колебания почвы.
Скальная порода под ступнями заходила ходором. Из глубины недр, прямо к ритуальному кругу, устремилось нечто большое и горячее. Сквозь твердь прорывался пар, а поверхность раскалилась настолько, что пришлось применить магию, чтобы не поджарить пятки.
Наконец, искомый объект явил себя миру. Туша козломордого притянула необычный предмет, как магнит. Громадное, двухметровое и состоявшее из магмы сердце сожгло чудище дотла и мерно забилось в контуре обрядовой конструкции. Странно, но на исполинском органе виднелись чёрные прожилки, из которых валила тьма.
— Сосуд духовной мощи Знича, покровителя погребального пламени, одного из членов моей свиты. Разбей сердцевину и обрети истинное могущество. Септония хотела покарать кое-кого, вот и отправила сюда. Но у меня длинные руки, я спутал ей карты. Скоро, мы скинем дуру с пьедестала, — Вий был на удивление словоохотлив и самоуверен.
О чем о чем, а о всемогуществе Лепрекон грезил всегда. Плохо только, что эмоций никаких не осталось. Даже порадоваться не получилось. Кама в руке разрослась до доброго фалькса*. Скрат поудобнее перехватил двуручное основание и, что есть дури, обрушил лезвие на пульсировавший ком чёрно-красного пламени. Сердце ярко вспыхнуло, и по нему пошли трещины.