– Что забыть?
– Ты обещал первый танец, после того, как вас представят губернатору, мне! – грустно сказала Адель. – И забыл!
– Точно обещал? – недоверчиво покачал головой Денис. Он ничего такого не припоминал.
– Точно! – хором, но немного вразнобой, подтвердила группа поддержки.
– Если так – прости, – смирился с неизбежным Денис, – у нас были интенсивные переговоры с Генерал-губернатором, – на всякий случай соврал он, – мог запамятовать.
– Я понимаю, – кротко отозвалась Адель, одновременно бросив ехидный взгляд на близняшек, которые наблюдали весь этот цирк с приоткрытыми от изумления ртами. Денис тоже бросил на них быстрый виноватый взгляд и отвернулся.
Какое-то время они танцевали молча. Адель была на высоких каблуках и Денис мог вдыхать аромат ее волос не наклоняясь – ее макушка была как раз на уровне его носа.
"Как приятно пахнет, – думал он, – на Земле такого нет. Все-таки там химия, а здесь черт знает что – магия наверное, а может травники-алхимики хорошие, или кто еще здесь парфюмерией занимается" – пахло луговым разнотравьем, как бывает знойным июльским полднем. Приятное отличие от земной косметики было в мягкости, неназойливости какой-то, но самое главное, что запах был другой – вроде бы трава и трава, луг и луг, а вот сразу ясно – не с Земли аромат. Денису стало хорошо и спокойно.
"И все-таки жаль, что с близнецами не удалось замутить…" – пришла в голову шкодливая мысль.
"Нет! Ну, ты посмотри на него! – возмутился внутренний голос. – У него в распоряжении целый гарем, а ему еще близнецов подавай! Ему, блин, близнецов для полного счастья не хватает! Без них нет полноты ощущений! Зажрался ты братец!" – закончил он обличительную речь.
Надо честно признать, что внутренний паршивец был во многом прав, а если посмотреть правде в глаза – то во всем. В группе поддержки присутствовал полный спектр мужских эротических фантазий: от крошечной, миниатюрной Адели, до двухметровой Вэринии, поразительно похожей на статую Венеры Милосской, только с руками. Кроме поразительного внешнего сходства с богиней, девушка имела еще две особенности, делающей ее еще больше похожей на прототип: во-первых абсолютно белая кожа, прямо-таки светящаяся изнутри, а во-вторых – полное отсутствие волос на теле. Ну, кроме головы, разумеется. Ни на руках, ни на ногах, ни еще где – ни единого волоска!
Короче говоря, безо всякого преувеличения, дело обстояло так: хочешь миниатюрную брюнетку? – вот тебе миниатюрная брюнетка; хочешь пухленькую, но стройную блондинку? – вот тебе пухленькая, стройная блондинка; хочешь кустодиевскую красавицу? – вот тебе кустодиевская красавица; хочешь Венеру Милосскую? – вот тебе Вэриния!
"Я все прекрасно понимаю, – повинился голосу Денис. – Я понимаю, как мне повезло, понимаю, что вряд ли такое повторится, понимаю, что зажрался, но… хочется еще и близняшек!"
"Тьфу, ты, – с какой-то безнадегой отозвался внутренний голос, – с тобой говорить – как в стену горохом!"
Высказавшись в подобном духе, он замолчал, но ему на смену пришла Адель, как будто дожидавшаяся окончания диалога:
– Ты – снежный кот! – объявила она, сверкнув огромными голубыми глазищами.
– Это что за зверь? – удивился Денис.
– Ты не знаешь? – в свою очередь удивилась девушка. – Странно… ведь у вас на севере холодно…
– И все же? Что за зверюга?
– Это не зверюга, – жемчужно улыбнулась Адель, – просто так говорят. Не везде же все время тепло, как в Бакаре. Есть много мест со сменой времен года.
– Да что ты говоришь? – ухмыльнулся Денис. – А мужики-то и не знают! – В ответ он получил чувствительный удар маленьким кулачком в грудь и заткнулся.
– Так вот, – продолжила девушка, – когда зима заканчивается, некоторые коты, не дожидаясь весны, прямо по глубокому снегу пробираются к своим кошкам. Их так и называют – снежные коты!
– Все понятно. Просто у нас они называются мартовскими.
– Почему?
– Никто не знает – традиция, – снова соврал Денис, чтобы не пускаться в длинные, а самое главное, никому не нужные объяснения.
– Ты – снежный кот, – повторила Адель и тихонько прибавила, – но я тебя все равно люблю.
– Ты – прелесть! – Денис еще крепче обнял девушку, наклонился и поцеловал.
– А ты меня нет… – печально прошептала Адель, уткнувшись ему в грудь, но так тихо, что ее никто не услышал, даже она сама.