– Ну-у… и как тебе спится, пока руководство пашет, как негр на плантации? – хмуро поинтересовался Шэф.
… ты не поверишь! – замечательно!..
– Кошмары мучают! – не менее хмуро отозвался Денис.
– А совесть не мучает? – продолжил допытываться главком. Видимо он хотел, хотя бы приблизительно, оценить глубину морально падения старшего помощника, позволяющего себе спать дольше начсостава.
… был бы нужен – разбудил! Тоже мне, мать Тереза! Заботливый ты наш!..
– Шэф… если б я только знал… – в голосе и глазах Дениса отразилось такое искреннее раскаянье, что если бы главком был менее опытным, или же – более доверчивым, человеком, он бы поверил… обязательно поверил, но история не знает сослагательного наклонения, и командор, разумеется, не поверил этим честным глазам, хотя и оценил технику исполнения и артистизм очень высоко: где-то пять и восемь – за технику, и пять и девять – за артистизм.
– Маладэц Прошка! – если бы я тебя хуже знал – обязательно поверил! – похвалил он Дениса. – В следующий раз добавь немножко слезы – сможешь номинироваться на Оскара… лучшая мужская роль второго плана.
– Почему второго!? – обиделся Денис.
– Ну, не первого же, – ухмыльнулся верховный главнокомандующий.
– Тоже верно, – не стал привередничать Денис, справедливо рассудив, что Оскар – он и в Африке, Оскар. И не важно, за что.
– Ладно, – посерьезнел главком. После обеда поедем окучивать местных служителей культа. Важность мероприятия объяснять надо?
– Нет.
– Очень хорошо. Вот, что я выяснил у полицмейстера…
*****
Жан Урельян – Обер-Кардинал Бакара, Салантена и Обраска пребывал в состоянии блаженной послеобеденной неги. Из окна его кабинета, находящегося на последнем – седьмом этаже величественного здания Храма Единого, расположенного напротив канцелярии Генерал-губернатора на площади Небесных Заступников, открывался величественный вид на морской простор, вызывая в душе, а особенно на сытый желудок, самые величественные мысли о Благости Творца, создавшего такой замечательный мир, а главное! – пославшего в этот мир его – Жана Урельяна и сделавшего его Обер-Кардиналом этой благословенной земли.
Безмятежный поток послеобеденных мыслей своей неторопливостью и плавностью напоминал течение полноводной равнинной реки, не омраченное перекатами и водоворотами. А отчего, спрашивается, тревожиться? Паства окормлена? – окормлена! Ересь Форуса искоренена? – искоренена! Доходы епархии растут? – растут! Колдуны – эти пособники Тьмы, знают свое место? – знают! Отношения с Генерал-губернатором дружеские? – дружеские! Все хорошо? – все…
Здесь плавные, послеобеденные мысли Обер-Кардинала дали небольшой сбой, будто на их пути встретился маленький блуждающий водоворот. К сожалению, этот водоворот не был рожден мимолетным соитием стихий Воды и Воздуха, готовым в любое мгновение раствориться в породивших его Началах и бесследно исчезнуть. Вовсе наоборот – эта воронка была крайне устойчива, постоянно шныряла вдоль и поперек фарватера, по которому двигались мысли Жана Урельяна, и мешала их плавному ходу. Как легко догадаться, этот вихрь не был безымянным, а имел имя и должность. Звали его Карл Мебус, а должность его называлась Легат бакарского отделения Братства Света. Юридически Братство входило в состав Церкви Единого и Легат должен был подчиняться Обер-Кардиналу, его кабинет даже располагался ниже – на втором этаже Храма, но фактически…
Фактически, Карл Мебус – второй человек в бакарской епархии Церкви Единого, не подчинялся никому, кроме Конрада Рахтенберга – Прайм-Легата Братства Света. И это, честно говоря, немного беспокоило Обер-Кардинала – иди знай какие отчеты он посылает в штаб-квартиру своего Братства. Хотелось бы, чтобы столичное начальство получало единую и согласованную информацию, иначе это может привести к неприятностям для всех. Когда Урельян мягко, по-отечески, пытался довести эту мысль до Мебуса, тот сделал вид, что не понимает о чем идет речь… а ведь прекрасно все понимал. Это могло означат только одно: Карл Мебус был недоволен своим положением в иерархии, а так как выше его был только Урельян, значит он метил на его место. Для того, чтобы сделать такой вывод не надо было иметь семь пядей во лбу, или пользоваться услугами аналитиков АНБ, или ГРУ. И Жан Урельян такой вывод сделал.
Но, хотя беззаботное течение послеобеденных мыслей Обер-Кардинала и было нарушено черной тенью зловещего Карла (тоже ведь не случайно – в какой мир не сунься, обязательно найдешь зловреда с таким имечком!), все же здоровое нутро Урельяна отринуло негатив и он снова был готов погрузиться в плавное течение благостного потока сознания, как вдруг процесс погружения был прерван самым бесцеремонным, можно даже сказать – варварским образом.