«Началось…» – тоскливо подумал Денис.
«А что делать? Терпи, – посочувствовал ему внутренний голос. – Наверняка больше не увидитесь, так что нужно постараться!»
«Да я понимаю…»
– Я пообещала маме и папе, что уеду с ними и они отпустили меня до вечера.
… это правильно!..
… родителей обманывать нехорошо!..
… пообещала – надо ехать!..
– Ничего страшного! – жизнерадостно улыбнулся Денис. – Мы с Атосом тоже уезжаем в самое ближайшее время. Дела, – он убрал улыбку и сдвинутыми бровями попытался показать всю важность предстоящих дел, после чего вернул жизнерадостность на лицо. По этой части он мог бы смело соперничать с тетенькой из рекламы растворимого валика для туалетной бумаги. – Так что через пару-тройку десятидневок вернемся и снова встретимся!
– Мы больше не увидимся. Я знаю, – все тем же бесцветным голосом выговорила Адель.
… ну все… я тебя никогда не увижу…
… я тебя никогда не забуду…
… Юнона и Авось… с Кончитой…
… блиииин!.. ну зачем так все усложнять!?!..
… так все было хорошо!..
… радуйся жизни, и все!..
… ан, нет! – надо трагедию устроить, блин!..
– Почему!? – Денис попытался изобразить жизнерадостность и удивление одновременно, но судя по всему это у него получилось не очень.
– Ты сам знаешь, что я говорю правду, – бесцветным голосом произнесла Адель, поднимаясь из-за стола. – Пойдем. Я хочу попрощаться.
Назвать Адель ледышкой было бы в корне неправильно, но жила в ней обычно какая-то, скажем так – сдержанность. Думается, что так же вели себя в постели воспитанницы «Смольного». Не того, который штаб и колыбель Великой Октябрьской Социалистической Революции, а «Смольного института благородных девиц», у которых природный темперамент вступал в конфликт с нормами поведения приличных девушек из высшего общества, вбитых в них на уровне категорического императива. Сегодня от этой сдержанности не осталось и следа. Видимо, Адель решила напоследок взять от жизни все.
В течении четырех часов непрерывно, с маленькими остановками типа пит-стопов в «Формуле-1», Адель и Денис занимались любовью. Про Адель это можно было сказать наверняка – она именно что занималась любовью, а вот с Денисом это было сложнее – он, скорее всего, занимался сексом. Как говорится, из песни слова не выкинешь, но, с другой стороны, и не вставишь. Как бы ни хотелось ошибиться, но было очень похоже на то, что при раздаче талантов именно этот – дар любви, Денису не достался, или же он успешно его в себе задушил. Это только кажется, что любить может каждый человек. Отнюдь! Это такой же подарок Создателя, как музыкальный слух, или умение шевелить ушами.
Есть анекдот: жена решила народными методами «закодировать» мужа алкаша. Купила несколько бутылок водки, налила в большую темную – это важно! кастрюлю и бросила туда дохлую кошку, а сама ушла из дома. В темной кастрюле кошка была не видна. Расчет был на то, что муж выпьет все до дна. увидит кошку, ему поплохеет и вработается условный рефлекс. Возвращается – а муж выкручивает кошку и приговаривает: «Ну, Мурочка, ну, еще капельку!»
Когда Адель юная, свежая, прекрасная, полная сил и энергии, но чрезвычайно печальная вышла из душа, Денис пластом лежал на кровати, выжатый, как эта самая Мурочка. Сил, чтобы пошевелить даже мизинцем, не было. Однако, видя, что девушка начала быстро одеваться, он титаническим усилием воли заставил себя сесть.
– Подожди, – улыбнулся Денис, – я провожу.
– Не надо, – очень серьезно ответила Адель. Денис хотел было начать протестовать, что как джентльмен не может допустить и все такое прочее, что принято говорить в таких случаях, но не успел. – Передай Атосу, что его искала Электра и если не нашла, значит ее уже увезли.
– Хорошо, передам, – покладисто согласился сбитый с толку Денис.
Подойдя к двери, Адель остановилась и не оглядываясь на сидящего на кровати Дениса спросила:
– Если будет мальчик, как назвать?
– Чего? – встрепенулся Денис. Вопроса он не понял, но висках у него тревожно застучало и тут Адель соизволила обернуться:
– У нас принято, что если рождается девочка, то имя ей дает мать, а если мальчик, то отец. Как ты хочешь назвать сына?
И тут до Дениса наконец дошло. Он очумело помотал головой, выкидывая из нее хмарь и дурь, и ошарашено уставился на девушку:
– Ты уверена… – робко поинтересовался он.