Так что, единственным отличием от земного шаблона были размеры – этакий двухметровый гномик! Но, так как на Сете про гномов слыхом не слыхивали, а суть людская везде одинакова и без сплетен обойтись не может, а внешность Карлика не могла не породить вышеупомянутые сплетни, то насчет его генетических корней имелись различные гипотезы. Одни злые языки, за его спиной, шептались, что мамаша Карлика согрешила с горным троллем, другие – что с гориллой, но в лицо этого, разумеется, ему никто не говорил, а на все сплетни и шепотки Карлику было плевать – он был поразительной флегмой, а не исключено даже, что и – фаталистом.
Вот и сейчас, не обращая внимания на тягостную атмосферу, воцарившуюся за столом, Карлик, вторым глотком, до конца осушил свою кружку и сыто отрыгнул, как бы внося тем самым посильный вклад в роскошь человеческого общения, происходящего за столом. Однако, его попытка оживить обстановку (если это действительно была сознательная попытка) пропала втуне, и мрачное молчание мгновенно отыграло утраченные, было, позиции.
Эта молчаливая мрачность, вкупе с общей аурой опасности, излучаемой серыми, как невидимым куполом, отгораживала собравшихся профессиональных убийц от шума и гама остального зала. Прочие посетители «Морской Девы» явственно ощущали границу, переходить которую не следовало и вели себя сдержанно и можно даже сказать – прилично.
Заведение пользовалось широкой известностью в узких… точнее говоря – в определенных кругах гостей и жителей славного города Бакара. Круги эти отличались низкой законопослушностью, и наоборот – высоким правовым нигилизмом. Любимым занятием завсегдатаев, которые составляли не менее девяти десятых из числа посетителей, был развод лохов. Лохами считались любые другие клиенты, не являющиеся завсегдатаями.
Развод осуществлялся, как по-хорошему, так и по-плохому. В первом случае лохи покидали заведение с пустыми карманами, но на своих ногах и без телесных повреждений, во втором – с теми же пустыми карманами, но вдобавок изрядно помятыми. Конечно же все проистекало без излишнего фанатизма – до смертоубийства дело не доходило. Проблемы с полицией не были нужны никому.
И казалось бы, что столик за которым собрались девять незнакомых аборигенам людей, спокойных и на вид вполне себе мирных и добропорядочных, должен был привлекать нехорошее внимание буйных завсегдатаев «Морской Девы». Ан нет! Никто не подкатывал с предложением проставиться за новоселье, или вернуть несуществующий должок, или же, по-простому, по рабоче-крестьянски, сначала дать в морду, а уже потом попросить проставиться за новоселье, или потребовать несуществующий должок. Что-то останавливало вышеупомянутых завсегдатаев за шаг от роковой черты.
Так, раскормленные домашние псы – ну, те которые поумнее, при встрече с уличными котами лаять – лают, но бросаться не торопятся – понимают, что глаза и нос у них не железные. Придурки и отморозки, встречающиеся в собачьем племени не реже, чем у людей, те – бросаются. И часто задирают ничего не сделавшего им плохого кота, но не менее часто остаются без одного глаза, а то и без обоих и с долго незаживающим носом. После этого от классовой ненависти к семейству кошачьих излечиваются и больше на рожон не лезут.
Завсегдатаи «Морской Девы», весьма охочие до чужих кошельков, оказались не глупее среднестатистических собак и сделали вид, что мутного столика вообще не существует – даже особо не поглядывали в его сторону, что благотворно сказалось на состоянии их здоровья. А может все было гораздо проще – вряд ли проспиртованные мозги местных завсегдатаев могли уловить тонкий флер Смерти, исходящий от столика Серого Цеха, и от недружественных актов местных удерживало присутствие за столом Карлика? Может и так. Главное, что все был чинно и благородно. Скандалы были серым ни к чему.
И пожалуй да – следует согласиться, что главную роль в сдержанности аборигенов играл именно Карлик. Это, как наличие у страны ядерного оружия – что бы она себе ни позволила, как бы ни накосячала, все ее соседи, и дальние и ближние, разве что устроят вой в СМИ, ноты протеста предъявят, санкции объявят, а так, чтобы что-то реальное – это ни-ни. Жить-то все хотят.