Разудалый Раен предвкушал, как одним молодецким ударом повергнет противника наземь. Убивать человечишку было запрещено, потому птер баюкал в руках увесистую дубинку. С излёту он опустил палицу на затылок так и не сдвинувшегося с места чужака.
В самый последний момент, когда летун уже уверился в успехе своего начинания, противник презрительно рассмеялся. Как ни в чем не бывало, он текуче сместился в сторону, чем заставил ретивого птицеголового утратить равновесие. От приложенных втуне усилий Раена занесло. Стальные пальцы сомкнулись на горле неудачника.
— Хррр… — захрипел и забился пойманный птер. Его изрядно испугал спокойный и изучающий взор синих глаз. Человек смотрел на него, как на букашку. Во взгляде пришлого не было и толики страха, лишь любопытство и лёгкое пренебрежение.
Впрочем, долго анализировать обстановку юному воителю не пришлось. Тяжёлый кулак смял клюв, вбив осколки костей в череп. Безвольным кулём, ещё недавно такой храбрый и бойкий, летун рухнул к ногам победителя.
Когда Оуер увидел, что его нового бойца сбили, то пришёл в ярость. Раен совсем недавно удостоился чести войти в состав эскадрильи. Соответсвенно, был самым слабым и малоопытным. Неудивительно, что юнец переоценил силы и попал впросак. Его следовало немедленно выручать.
Для того чтобы кадета не добили, старший птер обрушил на врага рассекающий водяной бич. Капитан передумал брать чужака в плен. Уж слишком тот оказался опасен и полон сюрпризов.
Подчинённые поняли командира без слов. На мерзкого людишку обрушился с десяток смертельных заклятий. Под таким напором и сам Оуер не выдержал бы. Все же, в группу входили лучшие из лучших.
Водяные копья, кулаки, кнуты, шары, сосульки и прочие производные родственной стихии на мгновение скрыли пришлого от полной ненависти толпы. Навредить молодому собрату воины не боялись. Любой член отряда обладал почти полным иммунитетом к подобных воздействиям.
— Не может быть! — от неожиданности выкрикнул Уенн, когда волшба рассеялась.
В том месте, где стоял человек, заплескалось озерцо. Однако не это удивило разведчика. Следопыт ожидал, что чужака разорвёт на части, и в водоеме будут плавать лишь куски мяса. Каково же было изумление охотника за головами, когда тот увидел, что представитель низшей расы нисколько не пострадал. Пришелец преспокойно разместился на поверхности пруда. Тонуть или хотя бы погрузиться в пучину, негодяй и не подумал. Более того, опозоривший младшего брата мерзавец был цел и невредим, без единой царапины. Лишь его тело окутала едва видимая глазу, золотистая пленка. От неё исходили такие знакомые эманации.
— Мора? — второй раз за недолгий срок изумился Уенн, но больше ничего поделать не успел.
Уверенный в победе, следопыт спустился слишком низко. Согласно древнему обычаю, охотник вознамерился первым помочиться на останки врага, чтобы доказать свою доблесть. Самоуверенность подвела очередного птера.
Проклятый чужак не дремал. В его руках вновь появились парные клинки. Он быстро объединил их, превратив в копье, и метнул на приблизившегося на опасное расстояние летуна. От неожиданности разведчик не сумел сориентироваться. Следопыт излишне положился на сдерживающий эффект водяных бомб. Он посчитал, что человек не в состоянии воспользоваться огненными навыками. И только за секунду до смерти, птер, как ему подумалось, осознал допущенную ошибку.
— «Мы же сами развеяли воздействие снарядов массированной атакой….»- успел лишь огорчиться Уенн. Затем ему попросту снесло башку потоком пламени.
Собравшая кровавую жатву, сулица вернулась в руки хозяина, и тот немедля замахнулся для новой атаки.
— Нас обманули! Это высший! Он может оперировать морой! — в ярости возопил Оуер, едва заметил гибель подчинённого.
Капитан истошно забил крыльями, создав водяное торнадо. Закрутившийся жидкий вихрь принял на себя очередной выпад пироманта. Огненная пика завязла в голубом смерче и возвратилась к владельцу ни с чем, что позволило тройке также слишком снизившихся птеров подняться повыше.
Эскадрилья набрала высоту. Она кружила на недосягаемой дистанции и гневно клекотала. Птеры не пожелали улетать. Воины ожидали приказов командира. Их сердца требовали мести за одного убитого и второго покалеченного собрата.
Оуер не корил себя, по чем зря, за допущенные просчеты. Сейчас для этого было не подходящее время. Вместо ненужных терзаний, капитан раздумывал над схемой грядущей атаки. На этот раз, он не хотел наступить на те же грабли, потому и медлил. Наконец, замысел сформировался в мозгу.