Энергетический каркас девушки отличался на удивление сложным строением и в корне отличался от такового у обычных людей. Чтоб хотя бы запустить минимальные процессы самовосстановления, потребовалась прорва моры, а собственного резерва даже для нормального анализа не доставало.
В конце-концов, уж себе-то, Ходок признался, что не представляет, как исправить разрушенное. Центры силы, каналы и меридианы сплелись в один затухавший клубок, распутать который было никому не под силу. Вдруг, монада подала знак и призывно замерцала. Она затребовала энергию. Душа, как никто, могла исправить своё прошлое вместилище.
К счастью, вопрос с источником халявной моры решился сам собой. Из медитации вырвали раздавшийся неподалеку грохот, а также отключившийся архитектор пути. Атрибут работал автоматически и мешал агрессивной атмосфере раздавить спутников. Из-за разразившейся необычной грозы, давление местной инфосферы сошло на нет. Теперь стало ясно, почему те же охотники проникали в Зависший мир с такой лёгкостью.
Чёрные молнии со всего маху били в землю. В местах столкновений возникали прозрачные кристаллы. Слай мигом догадался, что именно об этих ценнейших минералах недавно баял вредный хомяк.
Почему-то группа очутилась на островке спокойствия. До ратуши и близлежащей площади разряды не добивали. Ходок схватился на ноги и кинулся в зону катаклизма. Если он хотел помочь душе и телу воссоединиться, медлить не стоило.
Едва странник выбежал вовне, как молнии набросились на него. Было больно, однако Слай привык претерпевать муки. По сравнению со становлением высшим, нынешние неприятные ощущения можно было назвать лёгкой щекоткой. Ухватив ближайшие два крупных инфокристалла, странник заскочил назад.
Конечно, Ходок мог залечить повреждения и без сторонней помощи, но попробовал взаимодействовать с добытым минералом. Странник потянул из него силу и на удивление легко получил отклик. Между пальцами проскочила искра, а мора сразу же втянулась в желтый и оранжевый источники, параллельно залечив обугленную плоть. Выходило, что инфокристалл самостоятельно считал потребности организма и выдал удобоваримое решение.
— «Круто!»- подумал Слай и поспешил к распятой.
Монада, тем временем, хаотично вращалась подле затылка усопшей, с трудом удерживаясь в бренном мире. Ходок немедленно закрепил в этом месте два инфокристалла. Один из них, правда, уменьшился после лечения, но ничего. Душа сходу стабилизировалась и запульсировала более упорядочено. Она посылала сигналы и намекала, что полученного не достаточно.
Наплевав на боль, Слай приносил новые и новые кристаллы. Монада летала между ними указывая, где и как крепить очередной минерал. При этом частичка руководствовалась одной ей известной логикой. На всякий случай, Холок запомнил эту затейливую формацию. А ещё он осознал, что одно дело воскресить относительно примитивного птера, совсем другое провернуть нечто подобное с высшим существом.
Наконец, процесс создания вычурной сигнатуры завершился. Монада замерла у изголовья и вновь запульсировала. Чтобы не пропустить ничего важного, странник присел рядом и погрузился в медитацию.
Около минуты частичка резонировала с сокровищами. В ходе данного действа клубок из каналов и меридиан распутался. Внутри погибшей красотки образовались два источника силы. Между ними растянулась разветвлённая энергетическая сеть. Навскидку, данная структура выдалась гораздо более громоздкой и беспорядочной, чем его собственная.
Покончив с приготовлениями, монада воссияла. Кристаллы вспыхнули и сгорели, отдав ей всю мору. После чего, волна первобытной силы захлестнула мертвое тело. Настоящее цунами мигом восстановило энергетическую систему и даже исцелило то, что упустил Слай. Монада же припаялась к затылку, возобновив утраченную связь с организмом. Больше душа не выскальзывала наружу.
Ресницы девушки дрогнули. Через секунду она распахнула веки и посмотрела на Ходока, такими же, как у Мирославы, голубыми глазами. В них светилась признательность. Она будто знала, что произошло. Не взирая на слабость, воскресшая поднялась на ноги. Слай поддержал ее. От изнеможения бедняжка покачнулась и упала в его объятия. Руки ощутили приятную тяжесть, а ноздри втянули приятный запах молодого девичьего тела.
* * *
— На, поешь! — подергала за плечо узкая ладошка, прервав затянувшиеся раздумия.
Заботливая гекка где-то раздобыла грибов и принесла угощение, — Их можно употреблять сырыми. Они не ядовиты, не бойся.
— Мне дай! Мне дай! — заканючил за спиной хомячок, желудок которого предательски заурчал.
Ходок действительно утомился и проголодался. С благодарностью кивнув, парень закинул несколько сыроежек в рот и пожевал. Было даже вкусно. Слопав предложенное подношение, Слай и не заметил, как задремал. Реальность не захотела отпускать, ему приснились недавние события.
Глава 41. Путь в неизвестность. Часть 2.
Нет ничего более глупого, чем погибать за чужие идеалы.
Мудрость неизвестного философа;
Едва молнии прекратились, как из закрутившихся вихрей появились самые разные люди. Что примечательно, одни взрослые. Их было много. Наверное, несколько тысяч.
Большинство из них узнали спасённую девушку. Они уважали ее настолько, что бухнулись на колени. Не успел странник и познакомиться с незнакомкой, как в небесах раздался дикий рёв.
Громадная рептилия спустилась вниз. Почти десяти метровый размах перепончатых крыльев, длиннющий зубастый клюв-пасть и ядовито- зелёная аура без всяких намеков просто кричали о том, что монстр очень опасен.
— Нам конец! Это парракорн! — дико завизжал сверх трусливый хомяк.
Ящер немедленно подтвердил причитания лемминга. Гигант заложил крутой вираж и снес ратушу под основание. Гекка и грызун полетели к долу. Пришлось ловить их, так как спутники были слишком хрупкие. Падение с большой высоты, да ещё и в сопровождении груды обломков, несомненно, доконало бы бедолаг. А так Слай ухватил сначала одну, потом другого за шкирку и вынес из под завалов.
За прекрасную незнакомку странник не беспокоился. Она оклемалась на удивление быстро. Развернула такой же белоснежный, как и одеяния, щит и с достоинством вышла из под обвала.
— Парракорн! Их почти не берет магия! И это высоколикие существа! До взросления они отсиживаются в гнёздах! Нужно бежать! — завопил, как недорезанный, Флэтч.
— Монстр не слушается меня. Я просила его не нападать. Реакцию ты видел, — с горечью констатировала говорящая с природой.
Ходок также склонялся к бегству. Все же, учёный хома знал своё дело. Волшебство действительно не подействовало на рептилию. Око познания жизни бессильно растворилось в окружавшей монстра ауре.
Слай никогда не был рыцарем без страха и упрёка. На столпившихся вокруг площади людишек ему было наплевать. Ящер же явно прилетел за кристаллами, но и отобедать не отказался. Хищный клюв разрывал разбегавшийся народец на лоскуты.
Впрочем, спастись у большинства не вышло. Рептилия открыла хавало и издала противный вопль. Хомяк и гекка брякнулись в обморок, у Ходока носом пошла кровь, а у девы в белом балахоне снесло щит. Простые же люди в эпицентре акустического удара и вовсе превратились в кровоточащие куски мяса. В радиусе пятидесяти метров не осталось никого живого, а дальше штабелями лежали оглушённые и искалеченные. Их также пришибло звуковой волной.
Монстр разошёлся не на шутку. Тварь опустилась на землю. Брюхом давила инфокристаллы, а заодно и бессознательный народ. Последнее ей, бесспорно, понравилось. Парракорн специально выбирал места, где жертвы валялись погуще, и прыгал туда, как заправский кузнечик. Несмотря на громоздкое туловище с выпуклым пузом, рептилия передвигалась достаточно резво. Она ничего не боялась, словно была убеждена, что никто в ближайших пределах не рискнёт бросить ей вызов.