После того, как построение было завершено, Кирсан потеребил какую-то висюльку у себя на груди и каре накрыла фиолетовая полусфера. Точнее говоря, даже не полусфера, а если выражаться по-простому, то – полуэллипс вращения. Интенсивность плетения была такова, что «колпак» был виден обычным зрением. Денис аж мысленно присвистнул, увидев такое диво. Установив защиту, Кирсан рявкнул:
– Приготовиться!
… внимание… марш… хе-хе-хе…
В этот момент Шэф протянул свой дырокол Денису, который ловко закрепил его на левой руке. На правой, как легко догадаться, у него был свой собственный. В ответ на недоуменный взгляд Рейхстратега, командор коротко пояснил:
– Он лучше стреляет, а я лучше клинками.
Кирсан чуть заметно пожал плечами и тихонько прокомментировал:
– Вам виднее, – после чего уже громко, по-командирски, скомандовал:
– Ша-а-гом марш! – и бронированная «черепаха» двинулась вперед.
Идти было всего ничего – метров тридцать, опасности пока не было – мелиферы не беспокоили и Денис от нечего делать предался досужим размышлениям. Это может показаться странным – как!? в боевой обстановке, можно сказать на войне и думать о постороннем? А что прикажете делать, если работа компаньонов должна была начаться лишь при появлении в пределах прямой видимости Негро, а до этого их главной задачей было лишь сохранение собственных жизней, которые ценой своих должны были защищать все остальные участники проекта.
А так как природа не терпит пустоты, то мозг должен быть чем-либо занят. Можно, конечно, остановить внутренний диалог, чтобы заняться медитацией и созерцанием собственного пупка, вплоть до появления божественного сияния, но в боевой остановке сделать это довольно затруднительно, а можно размышлять о всякой всячине, что гораздо легче. Вернее даже не можно, а нужно, чтобы ненароком не начать думать о подстерегающих тебя опасностях и о том, что костлявая может загрести тебя в любой момент. Лучше уж о всякой всячине.
Предметом раздумий старшего помощника стал тот факт, что Кирсан не выдал гвардейцам никаких защитных артефактов, не говоря уже о «Доспехе Мардука». Как-то этот поступок не вязался с тем, как Рейхстратег относился к своим людям. Денису показалось, что он о них заботится. Да, естественно, не без показухи – какому правителю не нужен позитивный пиар? – любому нужен, но ощущалась и что-то естественное, честное, в поведении Кирсана. И вот, на тебе – голой грудью на вражеские файерболы. Они ведь, если что, первыми попадут под раздачу.
Единственное логичное объяснение, которое нашел старший помощник, заключалось в том, что доспехи гвардии сами по себе мощный защитный артефакт, но был и мощный контраргумент – кашу маслом не испортишь – почему бы не навесить на них дополнительную защиту. На танки и то вешают всякие сетки и прочие динамические защиты, хотя броня присутствует. Так и тут. Короче, было непонятно. От этих размышлений Дениса оторвал новый приказ Рейхстратега:
– Ста-а-ять!
«Началось!» – подумал старший помощник, выкидывая посторонние мысли из головы. Что последует дальше он знал – было несколько раз отработано на тренировке.
– Р-р-р-а-а-з-ойдись! – последовал ожидаемый приказ и «лобовая броня», собранная из тридцати гвардейцев, слаженно и плавно скользнула в стороны и назад. Первый ряд гвардейцев проскользнул вдоль «танка» и усилил арьергард «заднюю броню», второй – боковую справа, третий – слева. Во время перестроения гвардейцы все время оставались под «колпаком», установленным Кирсаном, не соприкасаясь с ним – задевать его было чревато. Об этом было неоднократно сказано во время тренировки и, судя по тому, как скрупулезно точно гвардейцы исполняли инструкции Рейхстратега, мимо ушей они их не пропустили. Кирсан, управлявший защитным куполом тоже принимал активное участие во всех этих маневрах – сдвигал, растягивал и опять суживал оборонительный кокон, подстраиваясь под новые очертания «танка»