Тув Александр Львович
Ходок 9
Глава 1
Первой мыслью Дениса, после того, как он пришел в себя была: "Шо, опять?!", а перед внутренним взором явственно предстала изумленная морда волка из мультика. Дежавю было полным — снова вспышка, взрыв, снова старшего помощника несло, крутило, вертело, бросало и било, словно щепку в шторм, и в конце концов куда-то выбросило. Открывать глаза было откровенно страшно — а вдруг снова в могилке?
А судя по телесным ощущениям — в теле здорового места вообще не оставалось, попытка откопаться вполне могла оказаться безуспешной — попросту не хватило бы здоровья. Про вторую и последующие и говорить нечего. Вот такие пироги с котятами. Однако, тяни, не тяни, а открывать глазки надо. Вдруг он все же не в могилке, а на поверхности, лежит себе бревном, а в это время какой-нибудь враг подбирается, чтобы вонзить клыки, или иные острые предметы, в нежное тело старшего помощника, а он и не видит — непорядок.
Открыл. Ну что сказать… Увиденная картина мягко говоря — не порадовала, а грубо лучше и не говорить. Так, наверное, могло бы выглядеть преддверие Ада. Пепел. Огонь, кое-где пробивающийся сквозь слой пепла. Черные обгоревшие стволы деревьев, воздевающие в небо в немом крике скрученные от жара ветви, похожие на руки ведьмы, сожженной на костре. Обгорелые тушки животных и птиц, разной степени прожарки. И тишина, нарушаемая лишь шорохом гонимого ветром пепла, да едва слышным потрескиванием пламени, дожирающего то, что еще могло гореть. Выжженная земля, начинающаяся от скрючившегося на правом боку старшего помощника и на сколько хватает взгляда. А хватало ненадолго из-за дыма, стелющегося над землей — метров двадцать — двадцать пять, максимум.
"От забора и до ночи…" — грустно подумал старший помощник.
И это было хорошо… в смысле не то было хорошо, что все видимое пространство превратилось в пепелище, а то, что Денис видел эту картину. Промелькнула у него страшненькая мыслишка, пока он лежал с закрытыми глазами, от которой старший помощник мгновенно покрылся холодным и липким потом, что ослеп — уж больно вспышка яркая была, будто вспыхнули тысячи солнц. Денис попытался тут же выбросить эту вредную мысль из головы, но это было не проще, чем не думать о белой обезьяне. Казалось бы — чего проще, открой глаза, да проверь? Но, страшно это было сделать. Очень страшно. Но, слава Богу, глаза видели, тело в наличии имелось — раз все болит, значит есть чему болеть! А еще — старший помощник пребывал не в "склепике" на глубине нескольких метров, а на поверхности. И все это, учитывая то, что произошло, было хорошо. Могло быть и хуже. Гораздо.
Однако, как бы ни было тяжело, а надо было подниматься. Нужно было осмотреться, найти любимого руководителя, понять, что произошло, а главное — определить, кто виноват и что делать. А лежа, а тем более лежа на боку, проделать все это было несколько затруднительно. Как правильно отмечено народной мудростью — под лежачий камень и вода не течет. В памяти старшего помощника внезапно всплыли слова патриотической песни, очень подходящей для данной ситуации: "Мы — русские, мы — русские, мы — русские. Мы все равно поднимемся с колен".
"Все правильно, — подумал Денис. — Все правильно! Но… для начала надо еще встать на колени".
Кряхтя, как старый дед, с трудом преодолевая боль, старший помощник все же сумел подняться на ноги. Получилось такое сложное движение не сразу — в несколько приемов. Сначала старший помощник перевернулся на живот, отдохнул, подтянул ноги, встал на колени, держась за землю руками, постоял так какое-то время, дожидаясь пока успокоится бешено застучавшее сердце — видать нагрузка была очень велика, затем оторвал руки от земли, оказавшись на корточках, снова передохнул, и только затем выпрямился, после чего снова пришлось дожидаться, пока сердечный ритм придет в норму. Ну, как в норму? — пока сердце не перестанет стучать о ребра — как-то так.
Выпрямившись, Денис огляделся по всем азимутам. За пару мгновений до взрывы, он углядел черную полоску скалистого берега Паранг-фьорда, промелькнувшего в просвете между деревьями, до которого было километров тридцать, не меньше, теперь же его горизонт ограничивался все теми же двадцатью — двадцатью пятью метрами. Дальше не позволял видеть дым. Ничего нового старший помощник не обнаружил — все та же пепельная пустошь, декорированная скелетами мертвых деревьев. Кое-где еще догорали локальные очаги огня и курились многочисленные дымки, пробиваясь из-под слоя пепла. Ничего нового по сравнению с тем, что он увидел, открыв глаза. Ад — он и есть Ад.