— Ты как? — осведомился главком, с некоторой тревогой рассматривая старшего помощника.
— Ща харч метну… Причем в тебя.
— А почему в меня? — искренне удивился командор.
— А ты ближе всех, — разъяснил свою позицию старший помощник.
Надо было принимать срочные меры, чтобы не допустить "эль скандаль" при посторонних, чем главком немедленно и озаботился. Он оглядел обеденный зал и нашел глазами трактирщика, безуспешно пытавшегося укрыться за спинами постояльцев. По его внешнему виду — бледному, с трясущимися щеками, по которым стекали капельки холодного пота, можно было предположить, что Матфея Шинкаря замучили угрызения совести — было видно, что трактирщик сильно переживал за не вовремя озвученное требование продемонстрировать платежеспособность и свою недостаточную почтительность, проявленную в общении с такими замечательными людьми. Единственное, что еще держало Матфея на плаву, были "пиры", которых он машинально добавил в конце своего выступления. На них, родимых, он и уповал.
— Трактирщик! — загремел Шэф. — Живо проводи нас в лучшую комнату! Еду туда же! И смотри каналья, если пиво будет кислым, а мясо недожаренным!.. — конкретизировать наказания за столь гнусные преступления командор не стал, справедливо отдав их на откуп воображению Матфея. И надо честно сказать — воображение не подвело — трактирщик стал еще более бледным, хотя за мгновение до этого казалось, что это невозможно — дальше просто некуда. Ан нет! — оказалось есть куда. Однако бледность не помешала Матфею исполнить свой долг и комната была немедленно предъявлена взыскательным постояльцам.
Пока компаньоны, ведомые почтительным до чрезвычайности трактирщиком, поднимались на второй этаж, чтобы занять помещение, мимо них с топотом, обгоняя их, промчались шестеро постояльцев. И пока Шэф, Денис и Матфей неторопливо, но и не медленно, добрались до комнаты — лучшей по уверениям трактирщика, оттуда шустро, как тараканы из-под лампы, прыснула великолепная шестерка, обогнавшая компаньонов на лестнице. Все они были нагружены, как ишаки, но, видимо, своя ноша не тянула — передвигались очень шустро. Скорее всего они опасались, что ежели зловещие метаморфы вселятся в комнату, где они раньше остановились на постой, то имущества нажитого непосильным трудом, им не видать, как своих ушей. Сами-то они с огромным энтузиазмом восприняли лозунг: "Грабь награбленное!", но вот когда ситуация изменила знак на противоположный и ограбить могли уже их, энтузиазм несколько подувял.
Как только Шэф с Денисом остались одни, старший помощник немедленно метнулся к закрытому окну и если бы оно не поддалось его усилиям, вышиб бы его к чертовой матери, но окно, благоразумно сопротивляться не стало и поддалось. Открыв окошко Денис стал метать в него харч. Как говорится — кто не спрятался, я не виноват! Закончив с этим делом, он без сил, как куль, обвалился на одну из трех то ли кроватей, то ли лежанок — хрен поймешь к какому классу мебели относились эти клоповники, и свернувшись клубком принялся дожидаться прихода неизбежных судорог.
Глава 3
— Я думаю, этот подойдет. Взгляни. — И хотя Денису было привычно муторно, и на душе и телесно, и хотелось одного — безболезненно сдохнуть, так замучила его лучевая, или еще какая там болезнь, он безропотно включил режим "Бинокль" и принялся разглядывать кораблик на который указал любимый руководитель.
Компаньонам потребовалась пара недель, чтобы по широкой дуге обогнуть зараженные, или по местной терминологии — Проклятые Земли, привольно раскинувшиеся на месте бывшей столицы Высокого Престола и ее окрестностей, и добраться до устья Паранг-фьорда.
Путешествие, если можно так назвать передвижение Шэфа с Денисом по условно чистым землям, а скорее всего — поход, потому что путешествие это что-то приятное — то что люди проделывают добровольно и даже деньги приплачивают, причем немаленькие, если путешествуют на каком-нибудь морском, или воздушном лайнере, или же в комфортабельном поезде, типа "Восточного экспресса", а поход — это что-то более суровое, и если оставить за скобками турпоход, в который идут по собственной воле, то поход — это вынужденное передвижение, в которое по своему желанию никто бы и не отправился… если бы заранее знал, чем это дело закончится.