Глава 4
Прийти в себя Дениса заставил солнечный лучик, неторопливо переползший со щеки на глаза. До этого момента старшему помощнику снилось что-то хорошее, рождающее мягкое тепло в груди и тающую улыбку на устах. По послевкусию сон напоминал старые советские мультики, где даже плохие: волк, баба-яга и прочий отрицательный контингент, были только номинально плохими, а в душе — хорошими. Правда, к сожалению, во сне не было ни малейшей примеси эротики, не говоря уже о порнографии, так что отнести сон, однозначно, к разряду отличных не получалось. Видимо поэтому, а может и по какой иной причине, вспомнить, что именно снилось не получилось. Воспоминания о сновидении растаяли, как утренний туман.
Открывать глаза Денис не спешил — боялся. Боялся выйти из пойманного, но наверняка очень хрупкого состояния, когда ничего не болит, не тянет метнуть харч, и вообще, жизнь ощущается прекрасной и удивительной. Боялся, что одно неверное движение и… нет-нет, не "вы отец", как говаривал Жванецкий, а все вернется на свои места: боль во всем теле, тошнота и прочие "прелести". Амнезией старший помощник не страдал и прекрасно помнил, чем закончилась эпопея на поляне — Шэф приказал закончить геноцид, после чего он вырубился окончательно и бесповоротно.
И очень, знаете ли, не хотелось, разлепив веки, увидеть вожделенную дверь, меж двух больших камней, по-прежнему закрытую неподъемной решеткой, а рядом бессильно привалившегося к ней любимого руководителя. Хотелось, вовсе наоборот, еще немножко потешить себя надеждой на лучшее. Надеждой, что перед взором предстанет прекрасная картина: улыбающийся… да пусть даже — ехидно ухмыляющийся командор и дверь, путь к которой ничто и никто не преграждает.
А дальше все просто — несколько шагов и ты на благословенном Тетрархе в еще более благословенной Островной Цитадели, где лучшие во всех мирах маги и целители моментально вернут утраченное здоровье и все будет хорошо! Однако, опыт приобретенный за последнее время, говорил о том, что хрен тебе. Вряд ли все будет хорошо. В лучшем случае — сносно, а скорее всего — плохо.
И все же, тяни, не тяни, а возвращаться к реальности надо — мало ли, что происходит вокруг. Может надо зубами и когтями бороться за жизнь, а может, надо убегать, что есть мочи, или, в худшем случае — уползать. В любом случае, пока есть хоть капелька сил, старшего помощника на простое постановление не возьмешь — раз он очнулся, то жизнь продаст как можно дороже — так, чтобы никому мало не показалось.
Наконец, собрав всю волю в кулак, Денис решился на "открытие". Мозг отдал соответствующую команду и веки начали подниматься. Последней каплей, решившей исход дела, стал акустический сигнал, совершенно неуместный в сложившейся обстановке. Он-то и инициировал процесс.
Открыть глаза старшего помощника заставил звук открывшейся двери и знакомый голос. Вне всякого сомнения, голос принадлежал Тангу Аэрту — главврачу Отдельного Отряда Специального Назначения "Морской Змей". Денис его сразу узнал — все, что было связано с Реаниматором и процедурой "умирание-воскрешение" забыть было ни практически, ни теоретически невозможно — уж больно яркими были воспоминания — чтобы все наши враги такое вспоминали. По интенсивности с ними могли сравниться разве что впечатления от допроса у Ортега-ар-Фарана.
— Давай-давай открывай глазки, — весело произнес целитель. — Вставай и одевайся. Монитор показывает, что ты бодрствуешь, не притворяйся.
— А я и не притворялся, — улыбнулся ему в ответ Денис. Старший помощник относился к главврачу "Морского Змея" с почтением, уважением и признательностью. Все пациенты, вытащенные с того света, да и просто вылеченные от тяжелых болезней, именно так относятся к своим врачам, так что ничего удивительного в таком отношении не было. — Просто лежал с закрытыми глазами. Боялся, если пошевелюсь, боль вернется, — сознался Денис.
— Насчет этого не волнуйся, — успокоил его Аэрт и после короткой паузы уточнил: — По крайней мере, в ближайшее время.
"Что значит "в ближайшее время", — всполошился Денис. — А потом?!"
"А потом — суп с котом! — вполне ожидаемо отреагировал внутренний голос. — Киса! Не бейте себя ушами по щекам. Будут бить — будете плакать! И вообще — скажи спасибо, что живой и что ничего не болит!"
"Да это понятно, — не стал спорить Денис, — но хотелось бы окончательно решить вопрос".