– И что будет?
– Черт его знает… тут дело в другом, – обычные люди одинаково ненавидят что нас… – Пчел в смысле, что аристократов, что колдунов… а все могло бы быть наоборот, но… – любимый руководитель только махнул рукой.
– Пчелы – друзья народа! – ухмыльнулся Денис. – Эт-то вряд ли…
– Да все понятно… в Ордене выживают только оторвы… но попробовать как-то воспитывать… что ли, чтобы простой народ не обижали… ведь сами оттуда же вылезли…
– Может именно поэтому?
– Может быть, может быть… тут вот какой расклад получается, в обществе четыре реальные силы: аристократы, маги, Пчелы и жрецы…
– Церковь?
– Нет… тут политеизм и они между собой конкурируют, но… у меня стойкое ощущение, что скоро все изменится и будет большая заваруха… и в этой большой заварухе выиграет тот за кем пойдет народ… и похоже, жрецы это поняли раньше всех.
«Больно хорошо Шэф в местных реалиях разбирается, – подумал Денис, – похоже часто здесь бывает. Зачем?.. – фиг знает… но что-то на Маргеланде его привлекает… Ностальгия?.. – может быть и так… но не уверен… не уверен… Ладно, пока просто примем, как факт – у Шэфа гипертрофированный интерес к Маргеланду… как мне кажется…»
За такими высокоинтеллектуальными разговорами время текло незаметно и сумерки подкрались совершенно неожиданно, как зима в России, – в связи с этим возникла необходимость устраиваться на ночлег. Окрестности «Желтой Дороги», как продолжил про себя называть «Полуночный Тракт» Денис, – так ему больше нравилось, были густо заселены, – примерно как ближайшие окрестности крупного мегаполиса: опрятные деревеньки, небольшие городки, хутора и многочисленные постоялые дворы. С наступлением темноты открылось еще одно свойство волшебной дороги – она хоть и не особо ярко, но… светилась! – поэтому зрелище перед компаньонами предстало восхитительное: светящееся таинственным желтым светом дорожное полотно, уходящее к горизонту; уютный свет, пробивающийся из многочисленных окон придорожных домов через разноцветные занавески; входные двери, и сами здания харчевен и постоялых дворов, освещенные многочисленными факелами и волшебными, – в прямом смысле этого слова, фонарями, – кромешной тьмы не было и в помине, и вообще присутствовала какая-то атмосфера праздника… – но это на взгляд Дениса… не исключено, что для Шэфа романтическая составляющая окружающего пейзажа отсутствовала как класс… причем в обоих смыслах – как он понимается в ООП, так и в терминах классовой теории Маркса-Энгельса-Ленина (чума на оба эти дома…)
Нежная вечерняя прохлада, сменившая дневную жару и теплый ветерок, напоенный ароматами придорожных трав, рождали у Дениса какое-то смутное томление, посещающее молодых людей перед началом пятничной дискотечной охоты на телочек. Неверный факельный свет, контрастирующий со спокойным желтым свечением под ногами еще больше усиливал романтическо-приключенческое настроение… – Денису неудержимо захотелось окунуться в атмосферу кутежа и разнообразных безумств!
«И всяких излишеств нехороших!?» – строго поинтересовался внутренний голос.
«А как же!..»
Выбор мудрого руководителя пал на заведение под названием «Медная подкова». Чем был обусловлен выбор он объяснить не смог – чисто конкретно интуиция. Гостиница была не лучше и не хуже других – трехэтажная, с конюшней, недавно покрашенная, – больше никаких отличительных черт у нее не было. Над входом, на массивных цепях, висела метровая подкова из желтого металла. Вся конструкция жалобно поскрипывала на небольшом ветерке.
– Медная… – это что-то значит? – поинтересовался Денис.
– Местные верят: кто найдет медную подкову, тому будет счастье. Большое.
– А разве бывают медные подковы?
– Нет.
– А как же ее найти!? – изумился Денис. Шэф в ответ только пожал плечами.
*****
Обеденный зал и кухня располагались на первом этаже. Мебель была сделана в местном антивандальном исполнении: тяжеленные дубовые столы и такие же скамьи, – такими много не навоюешь, – пока будешь поднимать, или по голове получишь, или пупок развяжется. Пока «слуги» устраивали лошадей, компаньоны заняли целиком один из столов, благо места было достаточно, – обеденный зал был наполовину полон… или пуст, – дефиниция наполнения зависела от мировоззрения наблюдателя.
Молоденькая официантка мгновенно подлетевшая, чтобы принять заказ, тут же положила глаз на Дениса. Чем он так поразил воображение прелестницы неизвестно. Но факт остается фактом, – как только она подняла глаза, чтобы выслушать его пожелания насчет заказа, стало ясно, что больше никого за столом, да что там за столом, – во всей «Подкове»! она не видит и не слышит! Денису девушка тоже понравилась: белокожая, с густыми каштановыми волосами, зелеными глазами, большой грудью, задорно выпирающей из корсажа, крепкой круглой попкой, тонкой талией и стройными ножками, – она могла бы ввести в искушение не только молодого, здорового человека, принужденного обходиться без женщин чертову пропасть времени, но и дряхлого монаха, давшего обет воздержания лет так семьдесят тому назад. Нехорошие излишества, прозорливо предсказанные внутренним голосом, обретали плоть и кровь!
– Меня зовут Хэлли! – сияя белозубой улыбкой (что было крайне не характерно для аборигенов, как успел заметить Денис), объявила она ему. – Что господа пожелают? – тут она на секунду отвела от него взгляд, чтобы мельком оглядеть собравшихся за столом, но тут же снова уставилась на Дениса.
– А что бы вы нам посоветовали? – галантно отозвался Шэф, обращаясь к ней во множественном числе, что было принято только между аристократами, хотя она явно была простолюдинкой.
Не отрывая взгляда от Дениса девушка затараторила:
– Пиво кислое… не надо брать, эль неплохой, но есть хазретское красное вино, – хорошее, я прослежу чтобы Олаф не разбавил, свинина жесткая и подгорелая, каплун жирный, рябчики костлявые… – она бы могла продолжать еще долго, но есть хотелось так, что урчало в животе, и Денис решился ее перебить, несмотря на то, что просто смотреть на девушку уже было удовольствием:
– Хэлли… милая, – девушка одновременно покраснела от смущения и засияла от удовольствия, – принеси нам пожалуйста на свой выбор, чтобы мы не остались голодными и не пили всякую отраву!
Девушка сделал книксен и метнулась на кухню, как белка за орехом, успев однако, по дороге, бросить на Дениса еще пару сияющих взглядов.
– Ну-у… ты, блин, Казанова! – констатировал любимый руководитель после того как их столик, в мгновение ока, оказался заставлен разнообразными холодными закусками: копченым мясом; тарталетками, начиненными какой-то красной рыбой; маринованными грибами; селедкой с луком; помидорами с сыром и прочее… прочее… прочее…
– За Дон Жуана! – провозгласил главком, поднимая кубок с красным хазретским.
– А что я… – засмущался Денис, а Шэф продолжил:
– Надо будет подарить тебе ларзовский перстенек… завалялся у меня один лишний… а то ищи тебя потом по всяким КВД.
– Хорошо что не НКВД! – буркнул смущенный Денис, хмуря брови, но на самом деле польщенный и вниманием красавицы и высокой оценкой его куртуазности и мужской привлекательности со стороны руководства!
К тому моменту как с закусками было покончено и компаньоны вкупе со «слугами» в благодушном настроении дожидались горячего, в обеденный зал шумно ввалилась компания из шести человек: аристократ с охраной, – пояснил мудрый руководитель, рассмотрев их пестрые камзолы. Громко разговаривая, разом перекрыв мерный гул множества голосов, стоящий в помещении, великолепная шестерка оккупировала столик по соседству с нашей компанией. Во время продвижения к намеченной цели они успели щипнуть за задницы всех молодых женщин оказавшихся у них на пути и толкнуть всех мужчин, не успевших убраться с дороги.
К удивлению Дениса, который после «автомобильных» разборок на Полуночном Тракте считал, что любой толчок аристократа должен провоцировать немедленную дуэль, ничего подобного не происходило, – задетые мужчины будто не замечали своих обидчиков, – то ли они не были аристократами, то ли еще что… В ответ на его вопросительный взгляд, Шэф только пожал плечами. Вновь прибывшие вызвали у Дениса глухое раздражение, напомнив своим наглым поведением детей гор, раскатывающих на джипах вокруг Вечного Огня. Следствием этого стало то, что пузырь внизу живота приступил к своим непосредственным обязанностям, – начал конденсировать ярость.