*****
Колонна из полутора десятков тяжелых грузовиков под охраной одной-единственной восьмиколесной «клайзы» попалась нам на шоссе, когда мы проехали почти двенадцать километров, благополучно миновав по дороге пару небольших придорожных поселков. До нее нам встречались лишь одиночные легковые и грузовые автомобили, в основном военные, в камуфляжной раскраске и с черно-зелеными номерами вооруженных сил Альянса. Однако, Рябинин велел их не трогать и машины одна за другой проносились мимо, разминувшись с нами бортами. Было в этом что-то сюрреалистичное — мы с врагами мирно разъезжались в какой-то паре метров друг от друга, если не меньше! Ударная группа ехала по шоссе без огней, пользуясь лишь приборами ночного видения и по возможности соблюдая радиомолчание. А также соблюдая правила дорожного движения и не выкатываясь на встречную полосу. Трудно сказать, что думали вражеские водители, внезапно увидевшие в свете своих фар колонну имперских танков и бронемашин, движущихся со стороны фронта по встречной полосе. Кто-то, наверное, решил, что ему пригрезилось, кто-то немедленно выходил в эфир, сообщив о прорвавшихся имперцах, а кто-то сослепу принял нас за технику альянса или сообразил, что жизнь дороже, а его хата с краю… Не знаю. Самое главное, что никто из них не открыл огня и не попытался нам помешать, даже экипажи двух вооруженных гранатометами и крупнокалиберными пулеметами патрульных «джипов» предпочли нас «не заметить». И поэтому остались живы, мирно разминувшись с нами в темноте. Стрелять в каждого встречного «джона» не имело смысла. Скрытность нам все равно надолго не сохранить, но чем позже мы ввяжемся в бой, тем быстрее окажемся у Ломжино и мостов, которые надо захватить. Эта цель первична, остальное — не столь важно. Даже десять-двадцать минут имеют значение.
Так оно и продолжалось: за нашей спиной громыхал подсвеченный заревом взрывов и пожаров фронт, где шло вражеское наступление, по обеим сторонам темных обочин проносились дома, большая часть которых была полуразрушена и лишь в некоторых уцелевших зданиях теплились огоньки. По приказу Рябинина наш «барс» занял место передовой машины, так что обзор лобовая проекция обеспечивала отличный. Вася аккуратно работал штурвалом направляя танк, и мы ехали вперед в ночной тишине, разогнавшись до полусотни километров в час, несмотря на неровное шоссе, испятнанное засыпанными чем попало воронками от снарядов. Я даже успел понадеяться, что так мы доберемся до самого Ломжино, но тут нам как назло подвернулась эта долбанная колонна с «клайзой» впереди, чей экипаж внезапно решил проявить слабоумие и отвагу.
Поймав нас в свет своих фар, бронемашина альянса начала резко тормозить, отклоняясь влево и перегораживая шоссе, а потом выровнялась и ушла на обочину, хлестнув по нашему «барсу» длинной очередью из крупнокалиберного пулемета. Следом за пулеметом пришел в движение размещенный наверху небольшой башенки «клайзы» вращающийся автоматический гранатомет, плюнувший в наш танк несколько гранат. Пронзительно заверещал баззер предупреждения об обстреле, дрогнул и пошел вниз индикатор энерговооруженности, грохнули над броней подрывы взорванных защитным полем гранат, а я, автоматическим движением наведя прицел прямо между фар «клайзы», чуть отклонил танковую башню движением сайдстика и выстрелил из деструктора. Попал, конечно, на таком расстоянии и с включенным автосопровождением цели трудно было промазать. Передняя часть корпуса «клайзы» расцвела ярко-белой вспышкой от плазменного «поцелуя», а затем деформировалась и оплыла, разогревшись до желто-белого свечения и обнажая дыры в броне. Еще несколько секунд и вся машина запылала, превратившись в костер. Немудрено — мощности выстрела хватило бы на тяжелый танк.
— Началось веселье, млять. — сквозь зубы процедил Вася, тормозя машину и съезжая на обочину, заходя колонне в бок. — Давай командир, жги! Вот они, «джоны», на блюдечке.
— Внимание, «барсам» рассосредоточиться. Колонну сжечь! На месте не задерживаемся. Десант — стоп. Не лезьте, дайте поработать танкистам, пока без вас справимся, — раздался в наушниках голос Рябинина. — В темпе, парни, в темпе, шевелите шевелилками! Энергию экономим, на весь секс с оргазмом даю вам ровно пять минут! Чтобы через триста секунд все здесь горело, нахрен! И вперед, быстрее!
— Какие там, нахрен, пять минут, скорострел ты наш, — проворчал Потапов. — Ваня, видал, что твориться! Здоровенные, блин! А если они груженые снарядами? Тогда тут такой оргазм рванет, что со святыми упокой!
— Видал, — нервно ответил я. — В самом деле, держись подальше, и отсюда всех прекрасно раздолбаем. Будем жечь, приказ есть приказ. Катюха, смотри не пропусти пехоту, когда она из машин полезет. Чтобы ни один хрен головы не поднял! Защитное поле — это хорошо, но ракету в бок словить не хочется…
— Я смотрю, — высунув от старания кончик языка, пробормотала медичка, уставясь в экран. — Но пока не вижу никого!
Несколько грузовиков в колонне попытались спешно развернуться, но тентованным двадцатипятитонникам «ZERF», это было сделать непросто и они явно не успевали сбежать. К тому же неровная обочина не позволяла грузовикам вырулить как следует, одна из машин, попытавшихся сделать это, перевернулась прямо на моих глазах. Те водители, что поумнее, уже выскакивали из кабин и бежали сломя голову к ближайшей рощице, бросив свои машины. А вот вражеской пехоты я так и не заметил. Похоже, в колонне перевозили лишь грузы, что несколько упрощало нашу задачу.
Пяти минут нам все же немножко не хватило. Наш мехвод как в воду глядел: когда после нескольких выстрелов из танковых деструкторов сначала один, а следом за ним и второй грузовики взорвались от детонации перевозимых боеприпасов, взрывы оказались такой силы, что находящийся в полутора сотнях метров от них наш танк здорово качнуло ударной волной. Двум танковым взводам поневоле пришлось брать паузу, расстреливая изуродованные остатки автоколонны на расстоянии «с гарантией» и ожидая, когда можно будет снова приблизиться к дороге. От детонации нескольких тонн взрывчатки, если он произойдет рядом, не спасет и теллеровая броня «барса», не говоря уж о десантных машинах. И лишь когда все было кончено и взрывы стали одиночными, мы вновь устремились вперед по шоссе, обойдя пожарище стороной. Через несколько минут Рябинин из своего командирского «барса» подтвердил, что мы обнаружены: в эфире «джонов» стоит сплошной раздрай, однако сообщение на общей армейской волне альянса о двигающихся по шоссе имперских танках уже прошло. Впрочем, до Ломжино нам оставалось не так уж и далеко, а где-то позади нас прямо в эти минуты высаживалась вторая, основная волна десанта.
Следующие несколько километров мы проехали почти без приключений. Навстречу нам попалась лишь парочка грузовиков и один гусеничный тягач, которые мы сожгли походя, так же как и с пару десятков легковых и грузовых машин на обочинах шоссе, по видимому, брошенных водителями. Небольшая заминка случилась лишь в одном из придорожных поселков. Заметив красивое двухэтажное здание с колоннами, над которым развивался цветастый флаг альянса, а так же скопившиеся на парковке перед ним автомобили и полевую кухню, я, повинуясь приказу Рябинина, выпустил по дому два плазменных заряда — оставлять в тылу такое не следовало. В ответ из-за углов и окон соседних зданий «джоны» начали обстрел нашей колонны, а идущие за мной танки немедленно открыли по ним ответный огонь из деструкторов. Вражеские бойцы даже ухитрились выпустить по соседнему со мной «барсу» противотанковую ракету, но безуспешно — защита подорвала ее на подлете к машине. Короткий бой был изначально неравным, нескольким десяткам пехотинцев с легким вооружением против шести киннеровских танков ловить нечего. Через десяток минут активное сопротивление было подавлено, а особняк, машины на парковке и окрестные дома горели жарким пламенем. Но, когда с «джонами» было покончено, и наш «барс» рванул вперед, выезжая на шоссе, ему чуть ли не под гусеницы откуда-то бросилась женщина в докторском халате, размахивая над головой белым полотенцем как флагом и что-то крича. Потапов, громко выматерившись себе под нос, резко остановил машину.