— «Джоны» ведут себя как последние свиньи! Если на маскировку им плевать, то хоть бы из приличия мусор за собой прикопали. Холдер своих Ходоков по объявлению что-ли набирает?
— Менталитет такой у хлопцев, — развел я руками. — У кого открылся дар, того он и вынужден использовать. И это отнюдь не «джоны».
— Все равно! Даже медведя можно научить на велосипеде ездить! А уж взрослого человека не мусорить и подавно.
— Это, смотря какого — хмыкнул я. — Бывают такие кадры, что… Впрочем, нам же лучше — проще иметь дело со свиньями, чем с вежливым и аккуратным спецназом. Однако, факт остается фактом — нас опередили. Каким-то образом холдеровцы перебрались через море.
— Но дальше двухсот девяностого километра они уйти не могли. Иначе как им получить браслет? — заметила Катя.
— Засада может быть организована и раньше, — возразил я. — Или сзади идет вторая группа. Но тут, по всей видимости, никого. На тепловизоре засветок нет, эфир чист, даже кострище давно остыло, следы обрываются у берега ручья. Похоже, холдеровцы добрались до трехсотого километра и, празднуя это событие, устроили себе привал. Пожрали, отдохнули и пошли дальше, даже не попытавшись найти башню Хранителя. Так что конкурентов у нас пока нет. А вот дальше они появятся наверняка! Начнем, Катя, — немного волнуясь, сказал я. — Активируй звезду!
Лейн карра Тей-нол! — медичка уже держала артефакт наготове. Из рук девушки немедленно протянулся вправо яркий зеленый луч, направленный почти перпендикулярно Дороге, куда-то за кусты на обочине и протекавший за ними ручеек. Опустив забрала и подойдя друг к другу вплотную, мы зашагали в указанном направлении.
Я был готов к трудностям. Если уж в первый раз мы едва доехали до башни на танке, то дотопать пешком будет проблематично даже в киннеровской броне. Однако, все оказалось не так сложно, как я боялся.
За неглубоким ручьем начался болотистый лесок, однако он сменился открытым болотом раньше, чем видимость из-за сгустившегося тумана пропала окончательно. Впрочем, температура к тому времени ушла в хороший минус, и под ногами вместо трясины оказался лед и замерзшая грязь, идти по которой из-за отсутствия снега было совсем нетрудно. Температура падала все сильнее, опустившись до минус сорока, но в броне холод пока не ощущался. Больше всего неприятностей доставлял встречный ветер — он становился все сильнее и каждый новый шаг в белом молоке тумана давался с напряжением сил. Последние пару десятков шагов мы проделали обнявшись, едва удерживаясь на ногах, и я уже начал бояться, что скоро нас попросту сдует с места, как вдруг все закончилось. Айвер был прав — чем меньше выходов на Дорогу пришлось на очередную сотню километров, тем легче добраться до Хранителя.
Ветер стих внезапно, как по приказу, туман расступился в стороны, и на открывшемся посреди замерзшего болота небольшом пятачке я увидел дом Хранителя. В этот раз он нисколько не был похож на башню — скорее уж на широкую и ладную новую деревенскую избу, сложенную из толстенных круглых бревен. В узких окошках с резными наличниками виднелся слабый свет, над каменной трубой поднимался вверх еле заметный дымок и выглядел стоящий посреди холода и белесой мглы домик так уютно, что хотелось немедленно войти в него. Что мы и сделали, поднявшись на крыльцо и открыв незапертую деревянную дверь. Прошли через полутемные сени с колотыми березовыми дровами в углу, сундуками вдоль стен и какими-то горшками по полкам и, открыв еще одну дверь, оказались внутри теплой и немного тесной комнаты с домоткаными половиками, столом, лавками, закрытыми занавесками полатями под темным деревянным потолком и массивной русской печкой. Полумрак избы разгоняла лишь горящая древняя керосиновая лампа на столе.
— Здравствуйте хозяин! — сказал я, застыв на пороге и изобразив легкий поклон. — Можно к вам?
— Можно, раз уж вошли, — раздался откуда-то сверху ворчливый голос. Его обладатель прямо таки представлялся этаким маленьким ехидным старичком, с седой бороденкой и выцветшими ясными глазами. — Только сначала броню инопланетную в сенях снимите! Куды же это вы претесь в чистую избу да в грязных сапогах, господа Ходоки? И дров заодно с собой захватите, печь стынет!
— Как скажете, господин Хранитель, — улыбнувшись, ответил я.
Следующие полтора часа прошли в хлопотах и неспешной беседе. Как и в прошлый раз перед серьезным разговором Хранитель предложил нам кров и еду, и я не стал отказываться. Было у меня ощущение, что наш хозяин — существо обстоятельное, и торопыги с невежами ему не понравятся. Надо бы показать себя с лучшей стороны, прежде чем что-то просить. Тем более, что угостится было чем: в печи нашелся чугунок с превосходнейшим борщом и теплый, только что выпеченный деревенский хлеб, а в сундуке в сенях я обнаружил сало, домашнюю колбасу, бутылку с ароматным самогоном, мед, яблоки, яйца, сметану и молоко. Катя в этот раз под моим строгим взглядом от спиртного отказалась, а я принял рюмочку за благополучие Хранителя и его дома. Но не больше. Расслабляться сейчас не стоило, ошибка могла стоить дорого.
— Вы сыты, путники? Вам нужен еще отдых или мы начнем наш разговор? — спросил, наконец, голос.
— Благодарим вас за угощение, любезный Хранитель, — ответил я, отставляя в сторону бутылку и миски. — Мы готовы говорить серьезно.
— Пусть будет так, — ответил голос. — Вы знаете правила. С этого момента любой мой ответ и любое мое действие будет иметь свою цену. Что вы хотите узнать или пожелать? Или вы хотите просить за кого-то?
— Прежде всего, ответьте уважаемый, каков у нас нынче наградной ресурс? — осторожно начал я. — Много ли мы заработали себе в помощь, пройдя сотню километров?
— Вы хорошо вознаграждены, Тихомиров и Матвеева, — подумав, ответил Хранитель, голос которого сразу потерял старческие нотки и стал сух и деловит. — Путь пройден всего за три выхода на Дорогу, это раз. Вы вышли на бой, попросив за него вознаграждение, и победили, это два. Справились с Кинэ, а это серьезный враг и заодно помогли Дороге, устранив с нее помеху, это три.
— Вы говорите о розовом городе? — не удержалась от вопроса Катя.
— Да, — ответил Хранитель. — Он воплотился на Дороге не должным образом, по чужой воле. Вы это исправили.
— Кать, воздержись от уточнений, — тут же встрял я. — Ответ съел часть ресурса.
— Верно, — согласился со мной Хранитель. — Но совсем небольшую часть. Кроме того вы проявили личную храбрость, что всегда хорошо. Храбрые Ходоки стяжают себе большую цену чем осторожные.
— И погибают чаще… — пробормотал про себя я. — Понятно, значит, нам есть что потратить. Но прежде чем сделать это, у меня еще есть вопросы. Прежде всего — правда ли, что проблемы Империи, моего мира или народа Тент-ал вызвал ваш гнев? Мы нарушили какие-то связанные с Дорогой запреты и получили за это заслуженную кару? Айвер сказал, что это может быть так, но теперь у меня есть причины сомневаться.
— Ты правильно в этом сомневаешься, — охотно ответил голос. — Хранители не судьи и не палачи, скорее мы помощники и адвокаты. Все ваши беды вы навлекли на себя сами. Империя решила взять на себя ответственность за все человечество и повести его к прогрессу и светлому будущему. Это великая цель, повлекшая большие перемены, которые просто не могли остаться без противодействия. Стоит ли удивляться, что в ответ на глобальные перемены Империя получила глобальную войну? Любой, кто хочет силой оружия или идеи изменить мир, неизбежно получит от мира войну, таков закон. То же самое происходит и в твоем мире, Ходок. Одна из его частей, бывшая когда-то белой и христианской, изменилась, мутировав в свою противоположность. И теперь хочет переделать весь мир под себя, связавшись при этом с магией Дороги. Это неизбежно вызывает противоречия, а значит — проблемы. Тент-ал же слишком заигрались с магией и техникой из-за грани, породив клат-эйра. Нельзя долго издеваться над своей собственной природой, она неизбежно отомстит. Мы не виновны в ваших проблемах. Мы лишь можем помочь их исправить. Разумные существа склонны обвинять в своих бедах других, это не ново. Поэтому они думают, что их кто-то карает за нарушение каких-то правил. На самом деле, они обжигаются лишь потому, что тянут руки прямо в костер, вместе того чтобы греть их у его пламени.