Улыбнувшись напоследок, легат встал со стула и вышел из палаты, оставив меня в задумчивости сидеть на кровати. Похоже, впереди нас ожидали интересные времена.
И я не ошибся. Как и обещал Ситников, через два дня за нами пришли. Мы попрощались с доктором Иволгиным и, в компании неулыбчивого опциона из особого отдела, отправились в учебный лагерь. Снова была поездка на «метро», подъем на поверхность, затем неспешный полет в левитирующей платформе, закончившийся в долине недалеко от «стен» Диастра. А затем нас переодели в сборно-щитовой казарме рядом с танковым полигоном, выдав сразу три комплекта обмундирования: парадное, рабочее и повседневное. И я впервые надел на себя имперскую форму, с черно-синим флагом на плече комбинезона танкиста и знаками различия центуриона, встав в общий строй. В буквальном смысле встал — нас с Катей определили для прохождения курсов в сводную учебную танковую роту, и каждый день занятий начинался с общего построения.
Странное при этом было ощущение — раньше в армии я не служил. Более того, я сознательно и всеми силами ее избегал, причем успешно. Нечего мне там делать! Что за удовольствие умному человеку променять свою свободу на хождение строем и козыряние каждому хрену, у которого звездочки на погонах крупнее или в большем количестве, чем у меня? Я лучше дома за компьютером посижу и в игрушке юнитов погоняю, чем сам стану живым юнитом. И вообще — я интроверт и личность с богатым внутренним миром, чего мне делать в вооруженных силах? Там, таких как я, говорят, не любят. Правда, потом выяснилось, что на гражданке, если честно, свободы тоже не шибко много. А от того что у твоего начальника на работе нет погон, в отношениях мало что меняется. Все равно приходится делать «ку». А после того как я попал на Дорогу, я вообще о таких материях не задумывался. Но чего я сам от себя не ожидал, так это того, что мне в имперской армии понравится!
Мы с Катей учились в одном строю с офицерами-танкистами от декуриона до центуриона включительно, отправленными на краткосрочные курсы переобучения на киннеровскую технику. Кстати, медичка была там не единственной девушкой, в нашей сводной учебной роте таких было еще семеро. Почти все — фронтовики, ранее воевавшие на массовых русских танках, созданных без инопланетных технологий. Многие после госпиталей, народ опытный, серьезный и старательный. И находиться рядом с этими людьми, делая с ними общее дело, было приятно. Так же, как и управлять тяжелыми боевыми машинами. Тут не было места для глупой муштры, пустых придирок командиров и инструкторов, каких-то неприятных казарменных порядков, неуважения или чего-то в этом роде. Народ знал, зачем он здесь и учился старательно. Все понимали — с тем, чему они научаться им снова идти в бой.
Инструктора нас дрючили беспощадно, в день мы наезжали до полусотни километров на танкодроме. Стрельбы, взаимодействие в бою, преодоление препятствий, учебные бои. Работа за командира танка, за бортстрелка, за мехвода… Ценилось умение быстро оценить обстановку и принять верное решение, а на курсах нам раз за разом кроме основной учебной задачи подбрасывали интересные сюрпризы. Например, что надо делать командиру танка, если к нему выходит сдаваться в плен группа «джонов» с поднятыми руками? Как оказалось, кроме расстрела на месте есть еще несколько приемлемых вариантов в зависимости от обстановки и вводной. Но если зазевавшийся командир даст игравшим роль пленных статистам подойти поближе к машине, то один из них обязательно метнет муляж гранаты в люк и это будет «неуд». Мы с Катькой и приданным нашему учебному «барсу» мехводом — декурионом Потаповым, на этом чуть не погорели… На наше счастье, я заметил что побросавшие оружие «пленные» как-то слишком борзо приближаются к танку, захлопнул люк и начал орать по внешней связи, с трудом подбирая английские слова, что если кто-то сделает еще один шаг, всех положу нахрен. «Пленные» остановились, а я связался с поддерживающей нас пехотой, сдав им «джонов». В итоге инструктор, пусть и нехотя, все же поставил нам «удовлетворительно». В том числе и за то, что мы чересчур оторвались от взвода поддержки.
Единственное, что нас отличало от других курсантов, так это то, что нас с Катей не пичкали теоретической частью и ремонтными работами, вбивая лишь навыки управления и боя. Вместо этого у нас с медичкой были особые занятия — освоение спецброни, которое нам преподавали отдельно. И с ней тоже были свои проблемы. Не то чтобы носить киннеровские доспехи было слишком сложно, но навык для этого требовался. Словно катание на велосипеде, — нужна практика и еще раз практика. Эффективности спецназа от нас, конечно, не ждали, но все же следовало учить матчасть, хотя бы на минимальном уровне, чтобы не перепутать поилку со встроенной аптечкой, а управление кондиционером с кислородной маской. Также требовалось точно регулировать подстройку под себя силового каркаса и уметь управлять маскировочным блоком. Скажете это элементарно? Ничего подобного — броню для людей делали киннеры, и логика у них была своя, инопланетная. Сделано все удобно и по уму, но интуитивно понятный интерфейс — это не к ним.