Выбрать главу

   - Исправляй ошибку, - сказал Ругу, и парень немедленно перехватил кинжалом горло последнего сарагура.

   Вот и вся их история. Теперь эти кони будут служить не союзу гуннских племён, а мне, моим людям и нашим потомкам.

   - Поехали к раненным, - сказал Октару, а когда тронулись, кивнул на табун, - А знаешь ли ты, что если они будут жрать одну траву, то воевать не станут? Их нужно обязательно подкармливать зерном.

   - Да? - удивился парень, - Разве кому-то нужна такая лошадь?

   - Нужна! - уверенно подтвердил я и добавил, - Нет ничего страшного, мы будем кормить.

   В течение двух часов мы собрали трофеи и захоронили погибших, отдельно своих и отдельно вражеских, после чего отправились домой. Между тем, многие были склонны трупы врагов бросить на растерзание зверья, но я не согласился. Это теперь наша земля, и незачем Бога гневить.

   Все мои аларисы, а так же оруженосец Руг, возвращались на иноходцах. Несмотря на моё довольствие и содержание, личное имущество побеждённого врага отходит персонально воину-победителю, то есть, оружие, доспех, находящиеся при теле деньги и лошадь. Обоз и имущество вражеского хана или владетеля отходит в казну владетеля-победителя, то есть, в мою. Хозяйственный Руг сразу же проверил перемётные сумки на вьючных лошадях и сообщил о наличии золота и серебра, затем прибрал мои персональные трофеи. Но я распорядился одного из иноходцев передать парню, который в бою никого не убил (о чём в душе сильно переживал), зато шёл в атаку бесстрашно и своим участием сломал строй врага. А трофейное оружие и доспехи решил вручил Октару, заслужил.

   Если учесть, что цена хорошего коня двенадцать солидов, полный чешуйчатый доспех вместе со шлемом двадцать солидов, комплект оружия и сбруи - от восьми до десяти, то мои парни за один бой стали воистину богатыми. Это даже на десять солидов больше, чем каждый из них получил с набега на виллу префекта. Прикинув, сколько в мешках золота и серебра, решил лишние доспехи и оружие у них выкупить, мне нужно к лету будущего года подготовить и снарядить армию.

   Желательно иметь уже снаряженного и вооружённого профессионала, но такой воин стоит одну силикву в день, без учёта довольствия и компенсаций за порчу оружия и брони во время боя. Год найма двухтысячной армии обойдётся в семьсот тридцать тысяч силикв или триста шестьдесят тысяч миллиарисий или тридцать тысяч солидов. А если учесть доплаты офицерам и различные компенсации, то и все сорок тыщ. Если самому штамповать, то нужно сто девяносто килограмм золота. М-да, война - дело дорогое.

   По прибытию из Неаполя у меня осталось немногим более двух тысяч солидов, плюс золотая голова диктатора Гая Юлия Цезаря, весом двадцать три килограмма и девятьсот грамм и плюс золотого лома килограмм девять. В седельных сумках обнаружены персидские золотые драхмы и серебряные оболы, в которых я не понимаю, но мой безмен показал семнадцать килограмм и двести грамм золота и семьдесят два с половиной килограмма серебра. Оказывается, молоденькие рабы и рабыни тоже дороги. Итого, имею около тринадцати тысяч золотом, то есть, всего лишь треть от потребности. Значит, нужно срочно выходить в море и делать деньги.

   Ночевали уже на привычном месте за бродом, а когда подходили к дому, то издали заметили какое-то непривычное шевеление. Оказывается, на причале под выгрузкой стояли три "пузатых купца", а ещё семь судов замерли на якоре посреди реки. Наше прибытие радостно приветствовала целая толпа народа и среди них заприметил лицо улыбающегося декуриона Ксантоса, который вместе с четырьмя нашими парнями сопровождал переселенцев и лошадей.

   Глава 6

   В шатре стояла глухая темень, светлым пятном серело лишь отверстие дымохода, предвещая скорый рассвет. Лю свернулась калачиком и тихонько посапывала рядом, во сне периодически крепко хватаясь за мою руку. Сегодня я ухожу в море.

   Прошло три дня, как выгрузился последний "купец", мы уладили финансовые вопросы и у них нет оснований здесь задерживаться. Так что мы отчалим вместе, но выйдя в Понт, разойдёмся в разные стороны. Вначале я хотел подрядить пару судов на перевозку рабов в Константинополь, но Филон, сын досточтимого Авраама, вышел со встречным предложением.

   - Досточтимый Александрос, возиться с этим товаром очень большая морока, могу забрать его весь оптом, прямо здесь.

   - И на сколько ты хочешь меня нагреть?

   - Что ты, что ты? Досточтимый?! Я хочу сделать тебе услугу!

   - Пятнадцать солидов девственница, восемь солидов молодая рабыня и десять - за раба, - прервал его.

   Лицо Филона сделалось страдальческим, а глаза вылупились, то ли от удивления, то ли от огорчения.

   - Досточтимый, где ты видел такие цены?! Это же дикарки, а не нормальные девки! За девственницу дают не больше десяти!

   - Этих дикарок ты продашь в два раза дороже. Короче, я своё слово сказал и оно у меня крепкое, - жёстко ответил я, - У отца спроси.

   - Ай, торговаться с тобой не интересно... Ладно, согласен, - он огорчённо махнул рукой, затем улыбнулся и добавил, - Но деньги я тебе не дам! Хирографу напишу, обналичишь в торговом доме Константинополя или у нас в Неаполе.

   Я получил долговую расписку, официально заверенную всадником Тимоном на сумму в три тысячи четыреста солидов, чем был несказанно рад. Во-первых, плотно заниматься работорговлей совершенно не хотелось и, во-вторых, высвобождалось полторы декады свободного времени, которое будет потрачено на дело более интересное, чем торговля.

   По сообщению досточтимого Авраама, корабли-зерновозы будут готовы к моменту сбора в Египте второго урожая, а это конец июня. Заказ на постройку шести зерновозов, грузоподъёмностью по десять тысяч амфор* каждый, удалось разместить очень удачно; далматинские верфи были свободны, корабелы сидели без работы и материала у них было более, чем достаточно. Выбил даже скидку цены в сто солидов на каждый корабль; этих денег вполне достаточно на подготовку похода и наём команды, а безработных профессионалов можно набрать прямо там, в Далмации. В-общем, с середины июля досточтимый Авраам ожидает моей отмашки, к этому времени все шесть наших зерновозов уже должны стоять в неаполитанском порту.