- Он нам нагло врёт , - повернулся к Парису, - Он торгует медью с рудника, а ещё ему к зиме пригнали целый корабль тканей. Заткни ему рот и отрежь палец.
- Не вру, господин! Это мои деньги. А выручка за ткани и медь - это деньги хозяина, с началом навигации он приплывает и отоваривает, - хрипел он пересохшим ртом, с ужасом посматривая на нож Париса.
- И где эти деньги?
- В подвале, - тихо сказал он, - Там отделили часть помещения, новая стена из камня, и новая кованная дверь. Хранилище для денег хозяина.
- Сколько там?
- Пять тысяч двести восемьдесят семь солидов. И одна тысяча триста девять миллиарисий.
- Что-то маловато, - усомнился я, но не потому, что приказчик соврал, как раз наоборот, в правдивости его слов совершенно не сомневался, с некоторых пор враньё стал чувствовать.
- Так оптовую поставку хозяин сразу отоварил, ещё осенью, - зачастил он, поглядывая на поблёскивающий перед глазами кинжал Париса, - И меди было мало, рабы на руднике перемёрли.
- Ключи?
- Вон они, - приказчик кивнул на связку, один из ключей которой торчал в замочной скважине кровати-сундука.
- С этим разобрались. А теперь расскажи, откуда взялись долговые хирографы у покойного хозяина этого дома. Никто не верит, что он брал деньги в долг. Если соврёшь, прикажу Парису выколоть тебе глаза, уж поверь, он это сделает с удовольствием. Ты потом всё равно расскажешь правду, но при этом останешься слепым.
- Не надо, - заплакал приказчик, - я не виноват, это всё хозяин. После того, как корабль королевства Вандалов из Корсики взял на абордаж зерновоз хозяина, где капитаном был Македонос, его отец, то корсары с попутным торговцем послали в Александрию сообщение, что они готовы вернуть за вознаграждение и корабль и четырёх раненных моряков, ибо остальных они продали в рабство. Македонос тоже был ранен. Но хозяин за одну тысячу золотом зерновоз выкупил, а раненных забирать отказался, поэтому вандалы их и дорезали. С тех пор он неаполитанцев в команды не нанимает, только своих египтян, - он на минуту замолчал, но увидев блики от ножа, зачастил, - Хозяин тогда был очень зол, во всём винил капитана и сказал, что все деньги вернёт с лихвой, вот и вернул. Он как-то договорился со стряпчим Меером, тот написал фальшивую хирографу и они пошли с ней в суд. Там всё и решилось.
- А кто свидетельствовал по этим долгам?
- И-и-и, - завыл он, - не знаю...
- Врёшь, - ответил я и треснул его ногой по печени, а бледный Парис без предупреждения, за секунду дела, отхватил ему ножом указательный палец правой руки.
- Сейчас ты сожрешь всю свою руку, - прошипел парень, ударил отрезанным пальцем приказчика по носу, затем стал совать его тому в рот.
- Нееет! - завизжал тот, - Всё скажу! Это я, я свидетельствовал, и Орестес, старший на руднике.
- Где этот Орестес сейчас?
- Он умер. На рудник напала болезнь, многие умерли.
- Ясно, с этим тоже разобрались, - тихо сказал я, - Теперь рассказывай, зачем давал наводку на захват рыбацкого посёлка. Только учти, если соврёшь, останешься без обеих глаз.
- Хозяин приказал. Увидел девочку, сестру его, - приказчик кивнул на Париса, не глядя тому в глаза, - и захотел её в свои наложницы.
- Все же ты врёшь, и здесь не надо быть оракулом, не приказывал он тебе, - не успел я продолжить, как его левое глазное яблоко оказалось в окровавленной ладони Париса, после чего тот закричал и стал громко опорожняться.
- Понятно, что на рудник нужны новые рабы, которыми должны были стать свободные граждане империи, - продолжил я, не обращая внимания на его монотонный вой и распространяющуюся вонь, - А перед хозяином ты хотел выслужиться, подсунув ему понравившуюся девочку, ну и неплохо заработать, естественно. Парис, - я взглянул на бледное, в тусклом свете лампы, лицо парня, - это один из виновников всех несчастий, постигших вашу семью. Делай с ним, что хочешь, только учти, нам нужно немедленно уходить. И постарайся не запачкаться.
Парень сделал всё, как надо, просто и без затей вонзил нож своему врагу прямо в сердце. Затем подошёл к столику и взял кувшин с водой, налил на простынку и тщательно вытер руку и нож. В мешок с серебром скинул кошели с монетами и сверху догрузил мехами, закинул его на плечи и мы пошли вниз.
- Хитрый был человек, - резюмировал я по итогам допроса, - И наглый, а душа оказалась слабой и трусливой.
- Угу, - согласился парень, - наверное, его мать нагуляла с рабом.
В подвале кроме монет, лежали слитки светло-серого металла, я его идентифицировал, как олово. Нужная вещь, но не утащить, через моё плечо итак было перекинуто два небольших, но увесистых мешочка, общим весом почти сорок килограмм.