- А это кто? - я вытащил револьвер с глушителем, прицелился в пятно на драпировке, которое фонило чужим сознанием и нажал на спусковой крючок. Револьвер негромко кашлянул и за стеной послышался приглушенный звук падения.
- Что это? - его брови взметнулись вверх.
- Это свалился на пол труп твоего человека, - ответил ему и крепко сжал руку.
- Но там не было людей, там был просто раб! - воскликнул он и стал вырываться, - Отпусти меня, кто ты такой?
- Не спеши, здесь вопросы буду задавать я. Сколько тебе заплатили за фальшивую хирографию на дом Македоноса?
Увидев, что он открывает рот и вот-вот начнёт орать, я его легонько стукнул по затылку. Для того, чтобы тот потерял сознание и осел, этого было вполне достаточно. Немедленно развернулся, подбежал к двери и припечатал её открытой ладонью; стоявший за ней раб получил в лоб и свалился на пол. Добавив ему ногой в висок, толкнул соседнюю боковую дверь и перекатом вкатился внутрь, обводя стволом револьвера длинную, как кишка, комнату.
На полу лицом вниз лежал раб с большой дырой в затылке, а под ним здоровенный арбалет. Определив вероятное направление выстрела, осмотрел противоположную, совершенно голую стену, на которой след попадания был виден отчётливо; смятый блин экспансивной пули выковырялся сравнительно легко.
- Парис, ко мне! - приоткрыл дверь парадного входа, - Быстро пробежался по дому! А ты, Тимон, стой здесь, если кто придёт, то скажешь, что стряпчий занят.
Хлопая по щекам хозяина дома и приводя его в чувство, дождался Париса, вернувшегося буквально через три минуты с окровавленным мечом. Здесь рядом с хозяином и двумя рабами-евнухами на протяжении двадцати шести лет проживала и рабыня-повариха. Теперь, видать, не проживает.
Когда взгляд стряпчего стал осознанным, я тихо ему сказал:
- Ты сильно задолжал, старый, пора отдавать долги.
- Ничего не дам! - выкрикнул он, громко дыша, - Чтоб вы сдохли, ничего не дам! Ничего не скажу!
- Парис, - обратился к парню и кивнул на старика, - эта тварь виновна в смерти вашей матери и во всех постигших бедах.
- Что? - переспросил стряпчий, опёрся локтем на пол и указал пальцем на подошедшего к нему парня, - А я знаю тебя... мне сегодня приснилась твоя покойница-мать.
Старик глубоко вздохнул и затих, его рука расслабилась, а голова громко стукнулась о пол. Глаза так и остались открыты. Парис удивлённо посмотрел на умершего, перевёл растерянный взгляд на приподнятый меч, затем с недоумением повернулся ко мне. Пожав плечами, я тихо сказал:
- Он заплатил свою цену, Господь его прибрал.
Не удалось поговорить, но некоторые дивиденды принёс экспресс-обыск: в ящике под замком, ключ от которого нашли в поясе у покойного, лежал толстый свиток с записями и содержанием заключённых договоров; мешочек с золотом и двенадцать мешочков с серебром. Как позже выяснилось, золотых солидов было три сотни и семь тысяч двести силикв. По весу это сорок килограмм серебра, но если перевести на золото, то получаться те же три сотни солидов.
Да, это большие деньги, только по моему глубокому убеждению, сумма находившаяся у стряпчего под рукой, предназначалась лишь для расчётов по текущим расходам. Вот, не верю, что старый мошенник за годы своей неправедной жизни собрал столь мало. Но, ковыряться по комнатам и подвалу не стали, забрали то, что есть и немедленно убрались восвояси. Кстати, серебро отдал парням и приказал разделить пополам.
Прошло каких-то две недели и весна заявила свои права. Хотелось уже отправляться в путь, но оперативной реализации планов не способствовало всё ещё порядком взволнованное море.
Скорость ветра - очень важная составляющая для определения сроков открытия навигации. Ещё там, в XXI веке мы научились определять её с берега без анемометра. На выходе из марины тянулась ступенчатая скальная гряда, высотой один, полтора, два и три метра, и когда волна, длиной не более пятнадцати метров перекатывалась через полутораметровую ступеньку, при этом не захлёстывая следующую, скорость ветра и волнение считалось умеренным, силой в четыре балла. Это случалось к началу апреля и тогда опытные яхтсмены открывали навигацию, между тем, как вся прочая молодёжь, как правило, выходили в море в начале июня. Бывали прецеденты, когда даже громадные круизные лайнеры попадали в серьёзные неприятности при, казалось бы, ерундовом пятибалльном шторме, поэтому беспричинно рисковать категорически не хотелось.
Всё это время мы не просто жили ожиданием будущего похода, мы работали. Говорю "мы", потому, что вместе со мной проходила слаживание судовая команда, в составе помощника Актеона и ещё двух опытных и одиннадцати молодых моряков; команда морской пехоты, в составе помощника Феодоро и девятнадцати молодых воинов; конная турма под моим общим руководством и помощниками-декурионами Аресом, Ксантосом и Тимоном, с восемнадцатью подготовленными конниками, которые некогда служили у его отца и девятнадцатью молодыми и совершенно неопытными мальчишками.