- Алексис! Пойдём уже! - беспардонная Ирис, единственная из поселян изначально называла меня без какого-либо почтения, за что была бита братом неоднократно, но исправляться не желала принципиально. Чувствует, чертовка, что я ей благоволю.
- Девочка, не морочь мужчине помидоры, - сказал ей, выходя на верхнюю палубу, - Сколько можно говорить? Незачем за мной бегать, я бы и сам пришёл. Лучше бы поспала лишний часок.
- Ага, тут поспишь, когда все ходят, и тётка завтрак приготовила, - ответила надутая Ирис, а затем стрельнула весело глазами и спросила, - А что такое помидоры?
- Когда-нибудь покажу и научу как их выращивать, - скинул с борта трап и спустился на пляж.
- Да знаю я, что это такое..., - махнула она рукой, - И не надо там ничего выращивать, оно у тебя всё давно выросло и стало такое, как надо.
- Это ты так сама решила или кто-то подсказал?
- Я решила, что оно там у тебя слишком большое, но тётка смотрела и сказала, что такое и надо.
- М-да, - покачал головой и зашагал к посёлку, - каждый мыслит в меру своей распущенности.
- Это как? - спросила она, стараясь не отставать.
- Это так, что у тебя с воспитанием проблемы, - ответил этой девочке, прекрасно понимая, что в нынешние времена целый род живёт, совокупляется и размножается в одном помещении. И всё же Ирис родилась не в бедной семье и жила в совершенно другой обстановке.
- Мне мама хорошее воспитание давала, - угрюмо возразила она, - Я читала Аристофана* из Александрии, Зенодота* из Эфеса и древнего Гомера*, его "Одиссея" знаю на память. И историю Геродота читала.
* Филологи и поэты древности.
- Здесь ты умница, но я о другом. Рано тебе о мужских прелестях размышлять, подрасти надо, маленькая ещё.
- Я маленькая?! Да я уже замуж могу выходить! Уже три дня, как можно...
- Ух ты, три дня?! А сколько тебе лет?
- Второго дня месяца мая будет тринадцать!
- Ха! Было бы тебе лет шестнадцать-семнадцать, тогда бы можно и... поговорить.
- Что ты, Алексис, что ты?! - воскликнула она, распахнув глаза до анимешного состояния, - Кто же такую старуху замуж возьмёт? В семнадцать лет многие уже родили двоих детей и ходят с третьим.
- Нет, солнышко моё, запомни крепко, что для сохранения здоровья матери и ребёнка, рожать раньше семнадцати лет нельзя.
- Да? - огорчённо пробормотала она, - А почему другим можно?
- И другим нельзя, - ответил ей, но подумав, что моё мнение в настоящей современности посчитали бы глупостью, поправился, - Не желательно.
- Алексис, вы скоро отъезжаете? - Ирис резко перескочила на другую тему.
- Да, через пару дней.
- Возьми меня с собой, а? - на мордашке проявились глаза кота из "Шрека".
- Мне некуда тебя поселить.
- Постой, Алексис, постой, - она вцепилась мне в рукав, и от шторма чувств и эмоций исходящих от этой девочки, я остановился, - А ты не хочешь жениться?
- Нет. Пока не построю свой дом, ни о какой женитьбе не может быть и речи.
- А сколько ты его будешь строить?
- Года два-три, наверное.
- Алексис, я подрасту на сколько ты скажешь, только ты на мне женись, а?
Несколько мгновений я находился в ступоре, потом улыбнулся, засмеялся, затем стал неистово хохотать.
- Ирис, солнышко, тебе никто не говорил, что ты страшно нахальная особа?
- Угу, когда-то папа говорил, - смущённо ответила и опустила глаза, - И Парис говорил, он мне даже треснул подзатыльник. Но всё равно ты должен знать, я решила! Я ни за кого не выйду замуж, кроме, как за тебя!
- Моё мнение не учитываешь?
- Учитываю, - она кивнула головой, - Все говорят, что ты меня любишь.
- М-да, ты мне своим нахальством и непосредственностью действительно нравишься. Таких, как ты больше нет не только здесь, но и во всём Наполи.
- Алексис, и таких как ты больше нет во всём свете, я тебя тоже люблю! - при этом она меня опять дёрнула за рукав, - Нет, я знаю, что мужчины без этого дела с женщинами, прожить никак не могут. И все знают, почему ты через день ездишь в город. Так ты купи себе рабыню, так все делают. Купи две! Я их потом не буду обижать.
- Хорошо, - я хохотнул, - подумаю над этим. Потом! И вообще, меня сегодня будут кормить?!
За столом, как обычно, прислуживала тётка ребят. Кроме Париса и Ирисы рядом сидел Тимон. Как только поели, я повернулся к нему и сказал:
- Можно приводить людей, через два дня уходим.
Дело в том, что Тимон несколько раз наведывался в свои родные пенаты, где нанимал молодых воинов, некогда служивших его погибшему отцу. Захватившая власть новоявленная администрация пристраивала на хлебные места подразделения собственных вооружённых сил, поэтому оставшиеся не у дел местные воины разбрелись кто куда. Более опытные смогли устроиться в охрану торговых домов или к аристократам Рима, а молодёжь осталась бесхозной. Вместе с восемнадцатью нанятыми на службу, троих опытных кадров он всё же уговорил.