Знакомясь с прибывшими казаками, я то и дело поглядывал на полковника. Мне стало слегка непонятно. Он специально отбирал сюда уже зрелых бойцов, которым в среднем было лет, наверное, по тридцать пять? Я почему-то представлял себе, что он притащит молодых, двадцати, максимум тридцатилетних парней, а тут такое. Закончив со знакомством, уже на обратном пути я задал вопрос, чем он руководствовался, отбирая людей именно такого возраста.
Тот ухмыльнулся в усы и ответил:
— Эти три десятка человек, которых я привез, будущий костяк нашего отряда. Все они имеют унтер-офицерские звания, прошли огонь и воду. Не переживай, Александр Александрович, не подведут. Остальная часть отряда будет помоложе. Я же понимаю, что и рядовой состав необходим. Отбираю лучших, сам ведь с ними пойду.
По возвращении, полковник умотал отдыхать, а я взял лист бумаги, карандаш и засел за писанину. Вспомнил про авиацию, в голове появилось множество идей, которые, чтобы не забыть, я решил перенести на бумагу.
Сидя над этими записями, я чётко и ясно осознал, что занимаюсь херней, находясь вдали от Брусилова. У нас нет столько времени, чтобы его бестолково терять. Здесь по-хорошему надо бы в тесной связке работать. Как только в голову пришла мысль, её надо обсудить и по-быстрому приступить к реализации. Иначе нам просто не успеть все сделать к назначенному сроку.
Подобные мысли пришли в голову не только мне, потому что во второй половине дня у нас появился Брусилов, собственной персоной.
В первую очередь, как водится, его и сопровождавших людей накормили, а потом ушли с ним в беседку, где и смогли спокойно поговорить.
Генерал в этот раз был на взводе и не особо сдерживался в выражениях.
— Признаться, я не до конца верил Вашим рассказам о ждущей нас участи. Сейчас, глядя на поведение Великого князя и его свиты, зная, чем все закончится, ясно осознаю, что мы заслужили такой судьбы. Им глубоко начихать, как на военную кампанию, в частности, так и на судьбу страны в целом. Прогнили и превратились в сорняк, который так или иначе надо выполоть.
Выплеснул он эту тираду на одном дыхании, немного перевел дух и продолжил каким-то рубленым, резким голосом.
— Даже словами не передать, как противно смотреть на этих, как Вы их называете, хозяев жизни. Но есть и хорошая новость. Я смог воспользоваться ситуацией и теперь создание запланированных нами служб получило высочайшее одобрение. Благодаря этому Великому князю, удалось получить даже согласие императора. Сейчас будущие командиры активно набирают людей и формируют штаты. Планы на наступление нам, наконец-то, утвердили и даже усилят кое-какими резервами. Но действовать мы будем совсем не так, как утверждено в этих планах.
Брусилов сделал небольшую паузу, не торопясь закурил, и добавил:
— Будем рисковать. Конечно, Вену мы вряд ли захватим, есть у меня в этом сомнения. Но то, что после этого наступления мы выбьем из войны Австро-Венгрию, я не сомневаюсь.
Я хотел ему сказать, что я как раз ни капли не сомневаюсь, но не стал. Жизнь покажет, кто прав. Сейчас после того, как он высказался, я поведал ему о своих мыслях, связанных с задействованием авиации, о разговорах с находящимися здесь штабистами. Да обо всем, что успел надумать за это время.
Привлечение авиации он сразу одобрил, но и нехило обломал. Несмотря на то, что парашюты придуманы давно, в наличии их фактически нет. Как и людей, умеющих с ними обращаться. Поэтому десанта не будет. Но, как оказалось, все отработано ещё до меня. В район, куда нужно перебазировать грузы, заблаговременно отправляют лёгкий аппарат, который может сесть практически на любом пятачке. На нём доставляют понимающего человека, а он уже подыскивает площадку, пригодную для посадки Муромцев. Более того, пилоты этих тяжёлых самолетов с появлением у противника аппаратов, вооруженных пулеметами, научились летать и садиться на подсвеченную кострами поверхность, даже ночью.
Поэтому с переброской в нужные места наших диверсантов больших проблем быть не должно, если, конечно, генералу удастся выбить достаточное количество этих самых Муромцев.
В дальнейшем разговоре я затронул тему трофеев. Попросил генерала не учитывать мой будущий отряд в каких-либо раскладах. Честно обозначил, что пойду в первых рядах после прорыва только для того, чтобы набрать вагон-другой денег для своей женщины. После возвращения в свой мир хочу быть спокойным за её дальнейшую судьбу, поэтому и постараюсь делать по-максимуму, что смогу.
Генерал на моё высказывание о вагоне денег расхохотался и пообещал выделить мне под это дело целый городок. Если быть точным, разрешил разграбить Луцк. Не бог весть что, но приятно. Человек смог меня понять и даже готов посодействовать, не напрямую, опосредствованно, но и то — хлеб.