Пока есть возможность, необходимо ускорить сбор средств для становления будущей зарубежной разведки. Да и не разведки вовсе, а очень серьезной организации, способной, помимо сбора информации, решать множество других вопросов.
Игнатьев и так резво взялся за дело, отбирая себе лучших из лучших. Но этого мало. Если государь решит, несмотря ни на что, убрать неугодную ему фигуру, все задуманное осложнится донельзя. Поэтому надо форсировать все работы, связанные с разведкой.
К появлению в кабинете генерала его друга, Брусилов смог взять себя в руки, успокоиться и настроиться на рабочий лад.
— Как далеко ты готов пойти, защищая Родину?…
Конец интерлюдии.
Чувства, обрушившиеся на меня после переноса, пересказать невозможно. Тут было все. Радость, даже восторг от осознания, что я смог сделать в прошлом очень даже немало, и вернулся победителем, живым и здоровым. Грусть от понимания, что я потерял обретенное сокровище (я про Татьяну). И даже тихая ненависть к инопланетянам, все это затеявшим.
Насладиться навалившихся эмоциями я не успел. Да что там! Даже осмотреться по путю не смог, как в голове зазвучал знакомый безэмоциональный голос:
— Вам начислено максимальное количество бонусов.
Сначала было короткое подобие судороги, пробежавшей по всему телу, а потом миг блаженства, когда пробежала прохладная приятная волна.
Я не успел даже нормально этим насладиться, как снова появился голос, который уведомил:
— До переноса осталось десять секунд.
Не понимая, что происходит, я только и подумал:
— Не к добру это.
На всякий случай накинул на плечо лямку сумки с пулемётными дисками. Рюкзак и так находился за плечами. Приготовил пулемёт к применению, в случае надобности, и ощутил невесомость…
Глава 7
Миг, и я оказался в полутемном помещении с арочными потолками. Справа от меня, прижавшись к стене, стояли женщины. Одна из них сидела на стуле, а рядом на таком же стуле, чуть наклонившись, сидел пацан лет семи. Перед ними, раскинув руки в стороны, будто пытаясь остановить накатывающую волну и защитить родных от буйства стихии, находился здоровый мужик, на лице которого просматривалась короткая ухоженная бородка и усы. Чуть в стороне, и ещё правее стояли три представительных дядьки и женщина, спрятавшаяся за их спинами. С левой стороны находились яркие представители большевиков, одетые в кожанки и шинели, как их показывали во всех увиденных когда-либо фильмах. Эти большевики, в момент моего здесь появления, уже поднимали револьверы на уровень глаз, собираясь начать стрельбу.
Все это промелькнуло перед глазами в долю секунды, и пока я пытался разобраться в происходящем, моё тело начало действовать само по себе, автоматически.
Руки чуть довернули ствол пулемёта вправо, а палец нажал на курок. На таком расстоянии, да ещё в замкнутом помещении, работа пулемёта — это страшно, эффективно и громко. Большевиков, находящихся в помещении, буквально снесло потоком пуль, но без последствий для меня это не обошлось. За спинами этой расстрельной, как я понял, команды, находился дверной проем, из которого по мне начали стрелять. И что плохо — попадать. Тем не менее, в горячке боя я не прекратил огонь и повёл стволом, как бы рисуя крест в этом проёме. А, когда затвор пулемёта щелкнул вхолостую, уже теряя силы, я просто уронил его на пол. Сделав три коротких шага, я подобрал револьвер, выроненный одним из убитых мной большевиков, и шагнул к этой двери.
Если тройка представительно одетых мужиков так и стояла в ступоре, завороженно глядя на происходящее, то мужик с раскинутыми в сторону руками, закрывающий собою женщин, не растерялся, а бросился подбирать второй такой же револьвер.
Несколько секунд и нам понадобилось четыре патрона, чтобы добить единственного выжившего во второй комнате парня, одетого в солдатскую шинель. Он пытался передернуть затвор винтовки и из-за этого не оказал какого-либо сопротивления. после этого я без сил сполз по косяку межкомнатной двери на пол.
Все произошло настолько стремительно, что я даже испугаться не успел. И только сейчас, сидя на полу, я начал до конца осознавать, из какой задницы только что смог выскочить.
Когда перестали греметь выстрелы, очнулась троица мужиков, до этого пребывающих в ступоре.
Один из них крикнул:
— Ваше величество, вы целы?
Затем бросился к мужику, помогавшему мне добить последнего из расстрельной команды. Другой направился ко мне, а я в это время подумал: