Они выпили ещё раз.
— Ты Карлоса видел перед рейдом? — поинтересовался Ник.
— Мельком, сам тогда собирался ехать, вид у него был… задумчивый.
— Что знаешь о низовьях реки Синей?
— Ничего, как и все. Туда ещё не ходили, кто-то видел водопад издалека, вот и всё. Далеко слишком, не стоит оно того. Вряд ли там горы золотые. Скорее, то же самое, что и везде, только тащить в три раза дальше.
— Карлос зачем-то пошёл, — задумчиво проговорил Ник. — Он говорил о какой-то тайне.
— Всё здесь тайна, — растерянно отмахнулся Алекс, — мы сотой доли не знаем всех тайн Пустошей.
— Ты прав, но… — Ник задумался, подбирая слова, — мне теперь самому интересно. Хочу добраться туда, куда ходил Карлос, увидеть то, что видел он. Но сначала нам нужно перевести его дневник.
— Думаешь, там что-то важное есть?
— Должно быть, обязательно, он тогда умер не сразу, пытался что-то объяснить. И упирал на дневник, там, дескать, всё есть.
— Мигелю уже вернуться пора, — проговорил Алекс, наливая водку.
Тут их разговор прервался, в зал вошла группа местных. Оказалось, что горожане не так уж и сторонятся этого заведения. С другой стороны, здесь всегда спокойно, никто не дерётся, не горланит песни и можно поговорить без свидетелей. Четверо почтенных хозяев, прилично одетые, с густыми бородами, вежливо поздоровались с Юзефом и заняли крайний столик в противоположном конце зала. Чуть позже к ним присоединился молодой парень лет восемнадцати, видимо, сын кого-то из четверых. Появившаяся откуда-то Эльза быстро стала накрывать стол.
Ходоки выпили ещё. Дальше разговор не клеился, Алекс быстро опьянел, хотя обычно был крепок на алкоголь, видимо, вчерашнее сказалось. Опрокинув ещё две стопки, он поспешил откланяться и вернулся в номер, оставив Ника напиваться в одиночестве.
От вкусной еды раздуло живот, водка уже не оказывала никакого действия, а в голову продолжали лезть навязчивые мысли. Что же откопал в этот раз Карлос? Содержимое его мешка не содержит ничего уникального. Да, предметы с уникальной сохранностью, так, может, он их в каком хранилище откопал? Или там какой-то цивилизованный анклав долго существовал? Даже, возможно, производили что-то.
Снова захотелось выругаться. Сплошные "возможно", "может быть", "допустим". Обрывки информации, не позволяющие делать никаких выводов. Из пальца можно много, чего высосать, да пользы от того всё равно нет.
Захотелось курить. Сигары покойного Карлоса всё ещё были у него, только на крыльцо следует выйти, Юзеф не позволяет курить внутри. Ник с кряхтением поднялся со стула и поковылял в сторону выхода. Алкоголь постепенно догонял, еда утрясалась в животе, а его начинало клонить в сон.
Оказавшись снаружи, он зябко поёжился и поднял воротник пиджака, скоро зима. Настоящая, со снегом и морозами, пусть и слабыми. Достав сигару, он прикурил её от светильника, висевшего на крыльце и, пыхнув дымом, прошёлся взад-вперёд по улице. От холодного воздуха в голове немного прояснилось, но думать о Карлосе он уже не хотел, сил не было. Потом, сам сходит туда и всё проверит. И новый хабар, и водопад, который большинство ходоков в глаза не видело, и катакомбы эти, будь они неладны. Только одному ходить не стоит, надо хоть того же Алекса взять с собой. Боец он невеликий, но спину прикрыть легко сможет. Но сперва — дневник.
Сигара закончилась быстро, выбросив окурок в грязь, Ник поднялся по ступеням крыльца и прошёл к своему столику. Местные к тому времени ужин закончили и стали расходиться. Остался только один из взрослых мужиков и с ним молодой парень. Приглядевшись, Ник однозначно определил в них отца и сына. Слишком похожи друг на друга. И отец сыном был очень недоволен. Слов ходок не различал, сидели они в разных концах зала, да и говорил мужик тихо, но интонации и жесты были красноречивыми. Сын сидел, опустив голову, а отец, раз за разом, повторял ему какую-то нотацию, пристукивая кулаком по столу. В итоге, утомившись, строгий родитель встал с места и, бросив на стол несколько серебряных кружочков, вышел из зала. А перед этим он, как-то специфически указал на самого Ника и добавил ещё пару слов.
Когда дверь за мужиком закрылась, парень ещё какое-то время посидел на стуле, потом встал и тоже направился к выходу. Внезапно он повернул голову, посмотрел на Ника и, набрав воздуха в грудь, решительно направился в его сторону.
Ходок вздохнул, бить морды горячим деревенским парням он и раньше не особо любил, а в таком состоянии и подавно. Неужели их жуткая репутация действует не на всех?
— Здравствуйте, — несмело сказал парень, замерев в одном метре от стола.
— И тебе не болеть, — лениво отозвался Ник, — ты мне здоровья пожелать решил, или дело у тебя какое? Если дело, то садись и рассказывай, в ногах правды нет.
Лёгким пинком он выдвинул из-под стола стул, на котором раньше сидел Алекс. Парень присел на стул, и какое-то время мялся, подбирая слова.
— Говори уже, как есть, — поторопил его Ник.
— Такое дело, меня отец из дому гонит.
— Чего же ты такого отмочил? — с удивлением вопросил ходок, — чужая личная жизнь его интересовала редко, но конкретно этот парень был занятным.
— Он и раньше меня недолюбливал, говорил, что я никчёмный совсем. А теперь ещё скандал был с дочкой соседа, так что, для спокойствия он велел мне вообще убираться, куда глаза глядят.
— А дочка эта? — не понял Ник.
— Её к родственникам направили в деревню, там будет жить.
— Понятно, а какого беса папка твой на меня показывал?
— Он сказал, чтобы я убирался и пропал с концами, хоть к самим ходокам в пекло.
— И ты решил…
— Да, решил, что лучше так. Отец, может, и простит ещё, да только любить меня не станет, не нужен ему такой сын. Уж лучше в пекло. Возьмите меня.
— Тебя звать-то как? — уже деловым тоном спросил Ник.
— Владислав, — ответил парень.
— А лет тебе сколько?
— Семнадцать уже.
— Сойдёт.
Кандидат в ходоки был среднего роста и худым, из рукавов пиджака торчали тонкие кости, ладони тоже не отличались исполинскими размерами. Жилистый, понятно, как все крестьяне, но сможет ли долго мешок таскать? Собственно, брать в ходоки местных никто не запрещал, уже были случаи, хабара на Пустошах много, с каждым рейдом всё новые места разведывают, а людей у них всё меньше. Да и те, кто есть, не молодеют. В любом случае нужна будет замена.
— Что делать умеешь? — спросил Ник, продолжая разглядывать кандидата. Русые волосы, голубые глаза, пухлые губы, на подбородке шрам небольшой.
— В поле работал, за скотиной ходил, с отцом товар возил.
— Драться приходилось?
— Да, третьего дня соседу, с дочкой которого я… глаз ему подбил, показать могу. Отец ещё и от этого вызверился.
— Похвально, — ходок разлил оставшуюся водку на две стопки и казал, — выпей, Владик, и иди пока домой. Завтра с утра найди меня, тогда и потолкуем серьёзно.
Они выпили. Соискатель должности встал со стула, вежливо попрощался и отбыл восвояси. Ник тоже не стал засиживаться, бросив на стол несколько монет, он с нечеловеческим усилием встал и нетвёрдой походкой отправился к себе в номер, где и завалился спать, даже не потрудившись раздеться и откинуть одеяло.
Глава третья
Открыл глаза он ближе к обеду. С благодарностью помянув Юзефа, Ник встал и направился к выходу. Нужно было отнести хабар к торговцу, если, конечно, тот никуда не уехал. Скупщики, приезжающие с Севера, — люди занятые, сегодня они здесь, а завтра уезжают к себе и либо оставляют за себя представителя, который ничего не может купить, либо даже никого не оставляют.
Два мешка оттягивали руки, благо Ставр расположился совсем недалеко, облюбовав под свою контору небольшой домик, задёшево выделенный им одним местным купцом.
Барыга оказался на месте, что не могло не радовать. Так и сидел у себя, что-то подсчитывая на бумаге. Был это немолодой двухметровый мужик, худой, как смерть, с обширной плешью и пышными бакенбардами, тронутыми обильной сединой. Увидев Ника, который привычно вошёл без стука, он попытался встать, но колени предательски заскрипели, поэтому торговец обошёлся приветливым кивком.