Щенек, ничем не примечательный ходок, на вид лет пятидесяти, вчера поздно вечером показал Ивану тарсенов. Три хилых мужичка, схожие между собой восточными халатами, кинжалами в ножнах за цветными поясами, осторожно перешагивая кучи грязи и лужи от выплеснутых на улицу помоев и воды, проследовали к двери, у которой сегодня с раннего утра собрались желающие получить от них работу.
Купцы с Востока в Париже хотя и не редкость, но эти трое, по словам Щенека, привлекли к себе внимание тем, что не торговали, а покупали, или точнее сказать, скупали. И не только то, что производилось в самой Франции и привозилось из Нового Света, но и восточные товары, особенно шёлк. Почему они решили делать покупки здесь, в столичном городе, славящемся дороговизной жизни, а не где-нибудь в портовом городе, где и товаров больше, и цены значительно ниже, оставалось загадкой.
Единственное, что смогли предположить ходоки, – это то, что у них где-то рядом была сквозная своеобразная точка зоха для проникновения из своего мира напрямую в наш.
Иван в принципе согласился с такой точкой зрения, но и ощущал всю зыбкость подобного объяснения, поскольку он уже походил в поле ходьбы рядом с этой дверью.
Второй загадкой оставалось вообще бессмысленная, как будто, скупка вещей. Зачем и в таком количестве?
Здесь тоже можно было думать всё, что заблагорассудится. Например, что они настоящие купцы, нашедшие способ получать экзотические для их мира товары там, куда другим торговцам, кроме них, путь заказан. Если это так, то пусть себе занимаются этим бизнесом. Зачем им мешать?
Однако пятеро ходоков во главе с Симоном и тарсены встретились и самым безобразным образом подрались. Ивану хотелось выяснить и понять, почему?
Щенек долго не отвечал по существу вопросов, задаваемых Иваном. Потом, когда увиливать уже не было никакой возможности, он оглянулся, словно кто-то за ним подглядывал, и негромко сказал:
– Мы ведь тоже ищем вход в их мир. Наверное, подошли слишком близко к нему, и встретились почти носами. В поле ходьбы. Вот и…
Иван даже присвистнул от неожиданного признания.
– И давно ищите?
– Давно-о… Но-о – Щенек затягивал гласные в конце слов, отчего выговаривал на одной ноте. – Я недавно-о у Симона-а, но-о он говорил, что-о давно-о.
– Тихушники несчастные, – пробормотал себе под нос Иван. – Ладно. Попробую походить за ними, последить.
– Походи, Ваня. Может быть, узнаешь, где они проходят к нам.
– Нам-то это зачем? Проходят и проходят. Ну и пусть себе. Не хотят с нами знаться, так это их дело.
Щенек засомневался, наверное, никогда не ставил перед собой такого вопроса.
– Мы ходоки во времени, – стал он говорить нараспев, – и они ходоки во времени. А потом, ты у нас появился. А, КЕРГИШЕТ, говорят…
– Всё! – оборвал его Иван, потому что не хотел выслушивать нового толкования того, что он должен, обязан и для чего, вообще, появился на свет…
И вот он стоит в окружении недружелюбной компании. Один лишь их вид вызывал у Ивана разноречивые подозрения. Не так уж они хилы, просты в обращении и солидарны между собой, как хотят показать друг другу, да и ему, новичку в их среде. Правда, всё могло быть и проще: люди ищут работу, чтобы существовать, а он и каждый из них явился претендовать на её получение, отбивая надежду у соперника.
Тарсены появились сразу втроём, будто триединое существо точно в таком же порядке, как и вчера. Равнодушно осмотрели людей, ожидающих от них работы. Тот тарсен, что был ближе к Ивану, пожалуй, не задумываясь, экономным движением ткнул полусогнутыми пальцами в грудь пятерым, в том числе и Толкачёву (в живот), и зашагал за своими товарищами без оглядки. Был уверен – избранные им носильщики, идут следом.
Иван перевёл дыхание. Ему казалось, что первая лицом к лицу встреча с тарсенами, в самый начальный её момент, будет необычной, значимой и для него и для псевдокупцов с Востока. Оттого внутренне готовился и находился в напряжении, пока они не появились. Но оказалось всё значительно проще. Тарсенам, похоже, было всё равно, кто к ним сегодня пришёл и ожидал под дверью в поисках чёрной работы – носить купленное ими: вчерашние или новички.
Четверо избранных, живо переговариваясь между собой, плотной группой поспешили за тарсенами. Замыкающим, отстав на шаг, оказался Толкачёв.
Им вдогонку зазвучали выкрики, по-видимому, нелестного содержания. Лексика была явно ненормативной и не имеющей отношения к французскому, поэтому лингвам Ивана пока что не мог быстро освоить её, чтобы понять эпитеты, посылаемые им вдогонку. А тот французский, который знал Иван, таких слов не имел или потерял их со временем. Чуть спустя, рядом с Иваном упал небольшой камень, явно брошенный в сердцах, а не для того, чтобы в него попасть.