Окоченевший труп Ханека был обложен разновеликими камнями по абрису фигуры. Иван долго вглядывался в его искажённое смертью лицо, ища знакомые черты, но не вспомнил. Может быть, не видел в первый раз, но имя что-то напоминало. Впрочем, и само имя напоминало лишь потому, что о нём недавно говорил Эдвард.
– Мы так договорились с ребятами, – Эдвард подошёл к Ивану. – У кого что-то случилось, и он не может с нами идти, с собой не брать. Оставляем. Кого убьют, не хоронить. Землю здесь не удолбить, а так вот… Воздали дань павшему… Не забыли, не бросили. Пусть его прах лежит под солнцем и тучами. Пока они есть… А те, – он покрутился на пятках, – ушли туда.
– КЕРГИШЕТ… То есть, Джек, – сказал Арно, – напомни им, нам обещали оружие.
– Эдвард? – посмотрел Иван на командира стражников.
– Да, конечно. Берут, покажи им.
– Идите за мной! – махнул рукой Берут. – Тут рядом.
Целый арсенал предстал перед взором ходоков.
Автоматы лежали на земле поленицей. Патроны – россыпью и в ящиках. Горка небрежно сложенных рожков. Развал гранат…
– Откуда? Здесь? – обернулся Иван к Беруту, собравшемуся возвращаться к Эдварду.
– Сами не знаем. Вчера случайно наткнулись. – Он подтолкнул ногой автомат ближе к куче. – Да и какая нам разница? Этого добра сейчас по всей стране… – Берут с досадой сплюнул. – Выбирайте с запасом, чтобы потом не отвлекаться. Эдвард намерен идти быстро.
Уже знакомый с местным автоматическим оружием, Иван сам подобрал его каждому ходоку. Показал, кто не знал, как и заставил всех набить по пять рожков и насыпать в рюкзаки патронов, сколько было можно по силам нести.
– У меня уже достаточно твоего… Что ты мне дал, – заикнулся Джордан.
– Это было на всякий случай. А здесь… Бери, не ленись.
– Но зачем столько?
Фиманец явно не понимал жадности ходоков, торопливо набивавших свои рюкзаки, и до того тяжёлые, не нужным, по его мысли, боезапасом.
– Здесь тебе не Фиман, – пытался объяснить ему Арно. – Здесь стреляют. Вот посмотри на местных. Ходячие музеи оружия. На них навешано от холодного до автоматического. Не зря, думаю.
– Ты прав. Думаю, скоро опробуем на деле, следовало ли набирать столько, – сказал Иван, подсовывая дополнительные рожки под ремень. – Теперь надо проверить, не подглядывает ли кто за нами. Эти стражники о разведке понятия не имеют. Арно, пойдёшь со мной.
– А я? – вскинулась Шилема.
– Двоих достаточно, – отрубил Иван, чтобы у Шилемы не возникло желание канючить и проситься идти с ним в поиск не только здесь, но и впредь.
Они вернулись к стражникам. Отряд вольготно расположился вокруг их бывшего товарища – Ханека. Берут доложил Эдварду об экипировке прибывших с Джеком.
– Долго воевать собираешься, – встретил командир, обращаясь к Ивану. – Смотрю, рюкзаки у вас потяжелели.
– Не долго. Но с пользой для себя. Патроны имеют паршивую особенность. Кончаться, когда в них самая необходимость.
– Бывает, – не заинтересованно к предмету разговора пробормотал Эдвард. Зато озабоченно проговорил: – Сегодня стемнелось раньше, чем вчера. Так пойдёт, скоро дня не будет, а лишь ночь… Что у тебя?
– Я, наверное, схожу, посмотрю, что и кто вокруг нас.
– Ночь, говорю, наступает! – воскликнул Эдвард. – Куда тебя понесёт? Темнеет.
– Не страшно. Я не один. И мы пойдём прямо сейчас.
Эдвард заботы Ивана не понял, но перечить или отговаривать не стал.
– Как хочешь, – сказал он. – Иди. А тут мы костры разложим большие. Далеко видно будет. Не заблудишься.
Костёр – как маяк. Всякий на него выйдет, в том числе случайный, а то и враждебно настроенный человек.
Но, подумав, Иван не стал объяснять Эдварду опасность, что костры могут привлечь внимание кого угодно, и нудно напоминать, что среди таковых найдутся и вооруженные недоброжелатели, и просто любители пострелять по живым мишеням. Мало ли кто сейчас здесь скрывается или шатается вблизи? Скажешь, а Эдвард опять не поймёт его опаски, уверенный в себе и своих стражников.
Дав напутствие ходокам быть настороже и готовыми ко всему, держаться в тени и вместе, Иван с Арно направились в сторону, куда, по мысли Эдварда, ушла банда.
С первых же шагов Иван почувствовал, насколько он потерял на гражданке сноровку. Словно разучился ходить тихо и слышать звуки. К тому же низкий неизвестного происхождения гул давил на уши, вызывая тревожное чувство. Казалось, камни и остатки стен вибрировали в унисон, зрение раздваивалось, отчего очертания предметов смазывалось.