В общем, я закатил им спич, от которого они вначале остолбенели, а потом стали смеяться, подлив масла в огонь моей ярости, так как мне казалось, что ничего смешного я им не говорил, а напротив.
— Ну, и… сидите здесь! — крикнул я в сердцах, готовый и вправду покинуть их.
Один из них, одной рукой держась за живот, другую протянул в мою сторону.
— Извини нас. Мы смеёмся над собой. Мы приняли тебя за перля.
— Я — КЕРГИШЕТ, — гордо оповестил я их.
Почти по Горькому: КЕРГИШЕТ — это звучит гордо!
— Возможно, — предположил он, всё ещё не снимая с лица гримасы смеха. — Но мы-то думали, что ты перль.
Он подчеркнул это мне слово — перль. Что оно означало, я не знал, так же как они не знали, естественно, что означает КЕРГИШЕТ, а потому ответил как можно непринуждённее:
— Я к нему отношения не имею.
Те двое, что ушли за костёр, вернулись на прежнее место, а аппаратчик, обратившийся ко мне первым, подошёл и прикоснулся к моей руке. Удостовериться, в плоти ли я или призрак?
— Неужели можно двигаться во времени без тайменда?
— Без чего? — сухо поинтересовался я.
Я ещё не остыл от недавнего возмущения и оттого позабыл, что о тайменде мне уже говорил Симон.
— Безаппаратным способом?
— Как видите.
— Знаем мы одного такого… — поскучнел аппаратчик. — Но тогда, чем ты можешь нам помочь?
Ничего себе вопросик!
— Не… знаю, — честно признался я, поскольку передо мной стояла задача их найти. Поэтому сказал: — Вот нашёл вас. Узнал, что вы живы и здоровы… По-моему, я достиг своего предела движения в прошлое, а вы, по всей видимости, проскочили какую-то границу и теперь вам ваши аппараты не помогают.
— И мы так думаем.
Помня сведения, принесённые Симоном из будущего, я передал им идею нелинейности времени от настоящего к прошлому.
— Может быть и так. Наши возможности находились где-то у трехсот тысячелетней границы, — сказал аппаратчик, наконец, назвавший своё имя — Найк, и уточнил: — Достоверные возможности… В каком же тысячелетии мы находимся теперь?
— Пока точно не знаю, — признался я, понимая, что становлюсь смешным.
И то. Пришёл, накричал, а сам ничего не могу, не знаю.
Они заговорили между собой, я же не столько слушал, о чём они говорили, сколько разглядывал их.
Бросалась в глаза их раскрепощённость, какая-то полная свобода в жестах, движениях, во взглядах, неподходящая в моём представлении, для группы людей, попавшей в безвыходное положение. Как будто в воскресный день, бездельничая, они развели на берегу озера костёр, встали вокруг него и, щурясь от дыма, жара пламени и солнечных лучей, перекидывались сейчас пустыми репликами, ни к чему не обязывающими и забываемыми тут же после очередного высказывания.
— У нас появилась любопытная гипотеза, — сказал, обращаясь ко мне, один из тех аппаратчиков, который уходил за костёр. Был он молод, но с жестковатым лицом аскета. Назвался Каримом. — Это урочище, — он повёл вокруг рукой, — имеет непосредственное отношение к тому, что мы здесь очутились все вместе. И ты в том числе.
— Отстойник!..
— Как?
Я поделился с ними своими подозрениями и пояснил, какой смысл пытался вложить в произнесённое слово.
Показалось ли мне, но они, как будто, посмотрели на меня с интересом. Или это я сам придумал? Надо понять меня. Передо мной находились люди будущего. И для них я, возможно, был тем же, чем средний ремесленник прошлого или позапрошлого века, для меня.
— Значит, и ты почувствовал? — Найк потёр подбородок. — И у тебя здесь, ты говоришь, граница?
— Не совсем так, — пояснил, подумав, я и рассказал о поиске в двухлетнем прошлом, и даже добавил, правда, нерешительно: — Мне кажется, я смогу ещё дальше углубиться в прошлое. Немного…
У них опять состоялся разговор без меня, а я рассматривал их. Ничего похожего на какие-нибудь технические средства при них или рядом с ними я не видел. Тайменд, наверное, был невелик по размерам или мог находиться в специальном кармане их одежды. А спрашивать напрямую, где он у них располагается, и как они им пользуются при погружении во времени… В общем, спрашивать я пока что постеснялся. Не то положение, при котором следовало любопытствовать.
Наконец они, в лице того же Найка, обратились ко мне:
— Ты уверен, что сможешь отсюда выбраться и вернуться в своё настоящее?
На сто процентов уверенности у меня, конечно, не было, и я непроизвольно пожал плечами. Аппаратчики вежливо подождали, пока я, раздумывая, выпячивал губы, облизывал их кончиком языка и морщил лоб. Что сказать? Уверен?.. Не уверен?