Иван усмехнулся. Он оглядывался и как будто узнавал места: здесь они проходили с Ил-Лайдой утром.
– Ты не интересовалась у отца и наставницы, почему они не проводят здесь ночь?
– Нет, – беспечно заявила девушка. – И зачем? Здесь побыть и дня достаточно. Пройтись, искупаться… А потом возвращение… Я иду назад через… я протискиваюсь между громадными столбами из камня. Наверное, из камня… Но не очень долго, не так, как при входе в Кап-Тартар. И потом я теперь уже привыкла и иду спокойно. А вот моему отцу приходится бежать, иначе ему из Кап-Тартара не выбраться… Ты меня отсюда опять на руках вынесешь? Да, Ваня?
Слушая Ил-Лайду вполуха, Иван, тем не менее, думал примерно о том же, о чём говорила она: о возвращении из Кап-Тартара и о неизбежности проводки через барьер всех ходоков и временниц, пришедших с ним сюда. Предстояла опять работа, не слишком обременительная, но нудная, а потому противная его настроению.
– Как я понял, – обратился он к спутнице, – для тебя вход сюда и выход отсюда – не одно и то же?
– Ты меня не хочешь отсюда выносить на руках? – по-своему поняла его вопрос Ил-Лайда.
– Вынесу. Но я вообще хочу знать, есть ли различия при входе и выходе сюда и отсюда.
– Наверное, есть. Отца сюда вносит, так он говорит, а отсюда ему надо бежать, чтобы преодолеть уходящую из-под ног землю.
– А ты?
– И я. Я сюда иду… я же тебе уже говорила… Иду сквозь какие-то столбы. Не знаю из чего они, но думаю, что, наверное, каменные… Я тебе это тоже уже говорила… Там такая теснота… А назад я опять протискиваюсь сквозь эти столбы, но недолго, а потом плыву… не знаю через что. Может быть, через реку. Там вода, я вхожу и плыву, выхожу на берег… Вот и всё.
– Когда я тебя сюда переносил, ты эти столбы видела?
Она вдруг хихикнула и прикрыла рот ладонью.
Иван с удивлением посмотрел на неё, она и вправду смеялась. Он тоже улыбнулся.
– Ты чего?
– Я не могла их видеть. Я смотрела на тебя.
– Эх ты! – Иван прижал её за плечи к себе.
Ил-Лайда обхватила его рукой со спины. Они так и пошли по длинной аллее, в конце которой можно было уже различить многоэтажное строение: как представлялось Ивану, окраину Фимана.
Ходоки и временницы стекались со всех сторон к месту их утреннего выхода из поля ходьбы.
Появились возбуждённые неизвестно чем Сарый и Перкунас.
Лоб жреца под короткой чёлкой закрывала тёмная повязка, скрывающая ужасный шрам. Сарый, похоже, уже был заведён, что пружина в часах, на свою сакраментальную фразу:
– Каждый верт паршивый… или чахоточный…
Перкунас его успокаивал, голос его был мягок. Однако он мало влиял на речи разгневанного Сарыя.
– Я ему когда-нибудь устрою весёлое приключение. Он меня узнает! – выкрикивал он, ни к кому не обращаясь.
– Ничего ты ему не сделаешь, – негромко говорил жрец и быстрым взглядом осматривал собравшихся.
Иван и Ил-Лайда подходили к шумящей толпе не одни.
По дороге к ним присоединились, выйдя из малоприметной дорожки парка, Симон и Манелла. Предводительница временниц делано, но радостно удивилась, приветствуя «молодых друзей». Ил-Лайда, завидя её, отпрянула от Ивана, смутилась и быстро проговорила:
– Мы гуляли.
Симон сделал неопределённую отмашку рукой, обозначив своё отношение к сказанному Ил-Лайдой, мол, перестаньте оправдываться, или, может быть, он хотел выказать ещё что-нибудь, но тут его от «молодых друзей» решительно оттеснила Манелла.
– Ах, чудесно! Вы хорошо сделали, гуляя совершенно одни. Это так романтично. Особенно здесь, в Кап-Тартаре. Ах, Ил-Лайда!.. Как я рада за тебя!
Иван присоединился к приотставшему Симону.
– Почему здесь нельзя оставаться на ночь? – негромко спросил Иван Учителя.
Тот задумчиво покивал головой.
– Ил-Лайда сказала?
– Она. Я её спросил, но она не знает почему.
– Обычный предрассудок. На самом деле, просто таким, как мы, пренебрегающим Фиманом, ночью некуда податься. Кроме того, по временному каналу откуда-то сюда по ночам просачиваются какие-то твари. Или, всё может быть, и это местные ночные хищники. Вот они-то выходят на охоту в тёмное время суток и якобы могут напасть, в том числе и на людей. Но на моей памяти ничего такого не было.
– Не оставался никто или не нападали?
– Вот этого не знаю. Сам я не остаюсь. Ты же видел: днём здесь прекрасно. Что ночью делать, если дня хватает? А? – Симон, прищурившись, посмотрел на Ивана.
Иван вызова не принял, не хотел распространяться о том, что он здесь делал с Ил-Лайдой днём. Его больше занимала Манелла, уточкой ходящая вокруг Ил-Лайды. Она её о чём-то заинтересованно выспрашивала, на что Ил-Лайда потупилась и упорно молчала.