– Тебе этого мало? – холодно спросил Симон. Он явно злился, но сдерживал себя. Сказал жёстко: – Думаю, на сегодня достаточно того, что мы тебе уже сказали. Ты собирался в Фиман, вот о нём и поговорим. Тем более что ты идёшь туда впервые и без сопровождения.
– Но мне же хочется знать! – решил нажать Иван. – О Фимане можно поговорить и попозже, а то, что вы мне сегодня сказали, вдруг пригодится как-нибудь.
– Наверное. Но, Ваня… Видишь ли, то, что ты уже от нас узнал за неполные полгода, нам… Мне и им, – Симон ткнул пальцами, сложенными лодочкой ладонью вниз, в Сарыя и дона Севильяка, – понадобились десятки лет. – Он чуть снизил голос и добавил: – Сотни лет. Однако знать – это совсем не значит понимать. И ты знаешь как будто бы уже много, но уяснил пока что от силы десятую часть того. Да, Ваня, да. Хотя ты себя и считаешь прошедшим огонь и воду, но ещё не сообразил, что на каждую рыбку есть удильщик. Всё взаимосвязано и взаимозависимо. Мир существует миллиарды лет и у него свои законы, Ваня. Другое дело, нравятся они нам или нет… Но они таковы… Так-то, Ваня.
Ивану полностью расхотелось есть.
Да он просто позабыл о еде.
Который уже раз ему указывали на прозу жизни, в какой бы плоскости она ни протекала: каждый сверчок знай свой шесток. Казалось, ходоки во времени – это прыжок вне не только тягучей повседневности, но и за пределы иных, подстерегающих человека если не бед, то хотя бы пеленающих его обусловленностей, связанных с его существованием как вида, как особи, как обыкновенной твари, наконец.
Ан нет! Всё одно и то же.
«На каждую рыбку есть удильщик», сказал Симон…
– Я вас понял, – пробормотал Иван и тут же поправился: – Не всё, конечно, но идею, пожалуй, да.
– Этого пока и достаточно, – также негромко и едва разборчиво проговорил Симон, всё-таки непонятно кем недовольный – собой или учеником.
Или возникшим разговором.
На кухне воцарилась тягостная тишина, нарушаемая лишь мощной работой лёгких дона Севильяка, да за окном раздавались невнятные звуки: там текла настоящая жизнь настоящего времени, для которого прошлое – руины, а потому в них нет смысла заглядывать, ибо там тлен и небытие.
Тлен и небытие, но только не для ходоков во времени.
Для них руин прошлого нет, у них весь кимер – настоящее!
– Ладно, – оборвал молчание Симон. – Поговорим, наконец, о Фимане. – Он несколько мгновений сидел в задумчивости, поглаживая ладонями колени. Дон Севильяк шумно вздохнул и также шумно поменял позу, елозя обширным задом по подоконнику кухонного окна. – Я, наверное, начну первым, а вы, – Симон имел в виду Учителей, – добавите что-нибудь или поправите.
Сарый молча кивнул головой, а дон Севильяк шумно выдохнул.
Фиман
– Для начала… Как войдёшь в Фиман, сразу дальше идти не торопись. Постой, осмотрись.
– А где вход в него? – поторопился задать вопрос Иван, так как Симон ничего об этом не сказал, считая, по-видимому, такие сведения лишними.
Так оно, наверное, и было, поскольку он как бы мимоходом уточнил:
– Проявишься в Кап-Тартаре и пойдёшь по аллее.
– А-а, к многоэтажному дому?
– Это не дом, – вмешался с попутными разъяснениями Сарый. – В Фимане вообще нет больших построек. – На немой вопросительный взгляд Ивана добавил: – Это мираж или плывущая картинка, но в данный момент застывшая для стороннего наблюдателя. Так что сделаешь, как сказал Симон.
– Ну да… – Иван с остервенением почесал за ухом. – Вы думаете, я вас понял?
Сарый с удовольствием хрюкнул, засмеялся.
– Мне когда-то так же объясняли, и я задал тот же, что и ты, вопрос, так как ничего не понял. Но, – серьёзно продолжил он, – потому тебя Симон и предупредил сейчас: как войдёшь, осмотрись. Думаю, сразу многое поймёшь… Не маленький, – неожиданно проворчал он и всем своим видом показал, что зря вмешался в рассказ Симона.
– Пока ты будешь приближаться к этой стене, она видоизменится. Поплывёт, как мы говорим. Это проявление накладки неравномерно текущего времени. Мы с тобой о нём говорили, – напомнил Симон. – Поэтому повторяю, при входе в сам Фиман постой, попривыкни к меняющимся, плывущим картинкам.
Иван недовольно покрутил головой, будто осудил предостережение Симона.
– В страшном сне не привидится то, о чём вы мне толкуете.
– В Кап-Тартаре привидится, – густо пообещал дон Севильяк и опять шумно поменял позу.