Джордан задумался.
– Ты говори, – поощрил его Иван. – Я пойму.
– Не уверен, – засомневался Джордан, – но скажу. Мы это называем эгепией, то есть постоянством. Вот я… Живу в своей эгепии. Давно уже. Думаю, скоро эта эония для нас здесь всех закончится, и я и другие жители Фимана перейдут в новую эгепию. Сразу постарею; ты меня и не узнаешь, наверное, после того.
– Что, сразу? В одночасье?
– Точно сказать не могу. Эония протекает… Мы сейчас с тобой стоим, и ты видишь меня таким в облике этой эгепии. Но когда-нибудь, может быть, даже завтра что-то произойдёт, – ходок пошевелил большим и средним пальцами, как если бы покрутил верньер радиоприёмника. – Раз! И для меня наступит новая эония и начнётся другая эгепия.
– Н-да, – пожевал губами Иван. – Замысловато…
В словах эония и эгепия слышалось что-то знакомое.
– Ты понял?
– Пока не очень, – честно сознался Иван. – Но… Для взрослых – это куда ни шло. Был молод – и тотчас от тридцатилетнего, скажем, стал сорокалетним… – Заметил, что для фиманца его исчисление возраста годами так же бессодержательно, как для него эгепиями и эониями, пояснил: – Сразу стал старше.
– Да, правильно.
– С этим разобрались. А дети? Не может ребёнок от такого, – показал Иван ладонью от земли до уровня своего колена, – стать таким, как ты или я. Это же против всех законов… таких, например…
– Ты здесь видел детей? – страшно удивился Джордан. – Где?
– Я?.. Нет, не видел. Я же здесь в первый раз… Здесь у вас нет детей? Тогда откуда же люди?
Иван крутнулся на месте, огляделся. На площади людей было не густо, но среди них можно было увидеть молодых и старых, женщин и мужчин. Но ни одного ребёнка или подростка. Одни взрослые.
Пожалуй, это открытие его поразило больше всего из того, что ему удалось уже узнать после рассказов Учителей о Кап-Тартаре.
Джордан явно позабавился от растерянности КЕРГИШЕТА.
– Не пугайся ты так, – сказал он покровительственно. – Дети есть. Как без детей? Но они там, в мерцающем кольце… Подрастут, выйдут сюда, вступят в эонию… Ну что ты ко мне пристал с детьми? У меня их нет, а до чужих – мне и подавно дела нет. Давай лучше подготовимся к входу в поле ходьбы.
– Надо готовиться?
– А то, как же? – важно заявил фиманец. – Это Кап-Тартар!
Он вновь обретал уверенность в себе.
Цвета времени
Джордан зорко, капитаном на мостике большого океанского корабля, окинул взглядом площадь.
– Ага! – наконец произнёс он удовлетворённо. – Доступность в поле ходьбы сегодня обеспечена.
– Что значит обеспечена? Вход в поле ходьбы всегда обеспечен. Открыт…
– Это он у вас обеспечен и открыт, а у нас не всегда, – менторским тоном пояснил местный ходок и с превосходством посмотрел на Ивана, говоря всем видом, что тот не выступал бы со своим мнением, а слушал бы его, знающего.
Но Иван не хотел с ним соглашаться.
– Но я ведь вошёл в Кап-Тартар из поля ходьбы уже на этой стороне барьера. Ты его, похоже, временным тромбом зовёшь?
– Ох уж эти… – вздохнул Джордан. – Так почему же вы здесь появляетесь в одно и то же время, правда, с постоянным сдвигом, и в одном и том же месте? А?
– Я тоже заметил.
– Заметил, а говоришь… Не знаю я всего, но, пройдя временной тромб, ты попадаешь не в поле ходьбы временного канала, а в какое-то промежуточное не то время, не то пространство. Из него можно попасть к нам. Вернее, не к нам, а на окраину Фимана. Там, ваши говорят, парк?
– Парк. Но как тогда войти в… Н-да… В ваше поле ходьбы?
– Я называю это не полем ходьбы, как вы все, а местом ходьбы.
– Хорошо. Пусть будет место. Так что?
– Сейчас нам повезло. Сегодня надо входить вон там, – он указал рукой, но для Ивана его жест ни о чём не говорил, а лишь определил направление, на котором могла находиться точка зоха.
– А не проще здесь? – попытался он всё-таки возразить.
– Нет, – резко отозвался Джордан.
– Почему?
Фиманец насупился, стал что-то бурчать.
– Точнее!
– Я и говорю…
Объяснения Джордана о выборе этой точки так и не убедили Ивана. Но спорить он не стал, решив довериться опыту местного ходока. Тем не менее, спросил:
– Ты что-то там видишь особенное, если считаешь это входом в поле… место ходьбы?
– А ты разве нет? Присмотрись. Видишь тень? Ползёт…
«День солнечный, светило двигалось по небосводу, от того и тени должны передвигаться. Так заведено испокон. Так почему Джордан сказал о ползущей тени как об особенности?»
– Тень естественно ползёт, – повторил для уяснения Иван. – И что из этого следует?