Сарый зарделся. Арно повеселел и с уважением посмотрел на Камена, с которым его ничто не связывало. Он знал о нём только то, что Сарый – ходок, не ахти какой, сторонящийся и людей и ходоков, но ничего не слышал о нём, как об Учителе, тем более самого КЕРГИШЕТА.
– С КЕРГИШЕТОМ у нас всё просто получится, – обрадовано проговорил Арно.
– Не торопись! Всё это не так легко, как теперь тебе кажется, – охладил его пыл Симон. – Ты сейчас лучше возвращайся к ним, чтобы не вызывать подозрений.
– Вернусь. На их кислые рожи посмотреть. Когда Радич узнает о КЕРГИШЕТЕ, на стену полезет.
– Ему говорить о Ване не обязательно.
– Понимаю. Мне надо Тойво уговорить, я же его к Радичу привёл.
Арно встал, чтобы уйти.
– Да, Симон, чуть не забыл. Я тебя хотел предупредить. Осикава и Жулдас, ты их знаешь… Да, Жулдас ренк, а Осикава текиренк, но с большим кимером. Так вот они как-то научились очень шустро отыскивать ходоков, ушедших в прошлое. Может быть, они могут опознавать следы на дороге времени. Ну-у… Может быть, и не так, но они уже нашли Феликса, Мамбукту и даже Реваза. Реваз будто бы шаманил где-то в Сибири в тринадцатом веке. Они его и там нашли. Это я к тому говорю, что Радич хочет их на тебя натравить. И Осикава, и Жулдас – ребята сами по себе неплохие, но за братство наше держатся и могут выйти на тебя по приказу Джо.
– Он уже распорядился?
– Достоверно не знаю. Если что-то узнаю, дам тебе знать, но ты и сам посматривай.
– Спасибо, мы поостережёмся. А сам Радич что ж, совсем перестал ходить в наше время?
Арно глумливо хохотнул.
– Он захватил место эмира и сидит на нём как сыч. Прижился. Все думают, что он настоящий. Тот, что был до него. Но до жути боится, как бы кто-нибудь его не сверг подобным образом. Феодал несчастный… Мне сдается, он себя в том образе нашёл. Знаешь ли, восточный деспотизм, пёстрые одежды, поклонение и другие прелести жизни. Он во всём этом купается самозабвенно. Так что ему у нас делать? Да и наша братия ему поднадоела, так как никто уже не понимает, чего он, в конце концов, хочет, а такой поворот во взаимоотношениях его злит.
– Князька разыгрывает, – неприязненно заметил Сарый.
– Слишком просто, – не согласился Симон. – Впрочем, Бог или, правильнее, Аллах с ним. У нас без него забот достаточно.
– А я пойду спасать Владимира. Он, когда перепугается, на дорогу времени боится уходить. Явлюсь к нему ангелом-спасителем. Пусть знает, кому он теперь обязан своим освобождением ото всех страхов.
Проходя мимо Ивана, Арно остановился, обернулся к Симону.
– Говорят, КЕРГИШЕТ подыщет нам достойное дело, а?
Иван сокрушённо покрутил головой, услышав слова Арно. Этого ему ещё не доставало!
Всё-таки какая-то странная у ходоков была вера в КЕРГИШЕТА. Их фольклор о нём наделил его только лишь положительными качествами, чего о себе, честно положа руку на сердце, Иван сказать не мог, несмотря на всё своё самолюбие. Оттого оно, сердце, ёкнуло – тот ли он КЕРГИШЕТ, о котором они все тут толкуют?
Что, если не тот?
А он уже сжился со своей исключительностью. Очень даже сжился. Трудно будет привыкать к своей заурядности.
Особенно тревожили разговоры ходоков о деле. Все ждут от него, то есть КЕРГИШЕТА, особого подарка – дела.
Но откуда его взять?
Над проблемой поиска такого дела Иван, нет-нет, да и задумывался с тех пор, как о том сказал ему Симон, но ничего пока не находил. Да и как можно придумать какое-то дело, – недоумевал он. Дело не ищут, его делают. Если оно, конечно, есть и необходимо для кого-то.
– Найдет, найдёт, – успокоил Арно Симон.
– Занятно… До свидания!
Арно, подобно Симону, вышел из квартиры через дверь и только после этого стал на дорогу времени.
– Не темнит? – спросил Иван, кивнув на дверь, закрывшуюся за перебежчиком.
– Поживём – увидим. У Радича ему точно нечего делать. Ведь, кроме ходьбы во времени, Арно ничего другого не умеет делать, вот и мечется от одного берега к другому.
– Что ж, я вам верю.
Симон, прицеливаясь, осуждающе посмотрел на Ивана.
– Пора, Ваня, самостоятельно решать вопросы, – сказал он с доса-дой в голосе. – И пора всю инициативу в конфликте ходоков брать на себя. Ты уже достаточно повидал и узнал, знаешь некоторые наши неприятности. Во всяком случае, те, к которым ты уже приобщился… К тому же, наши междуурядицы не самое страшное, о чём нам, ходокам, приходиться думать… – Симон прищурил глаз. – Да и пора тебе, Ваня, до конца осмыслить то, что ты уже не мальчик, а муж и КЕРГИШЕТ к тому же. И то и другое предполагает определённое поведение и мышление.