– Что привело тебя ко мне? – спросил Перкун, потирая руки.
– Камен… Сарый сказал, что ты знаешь что-то о трёхглазых людях.
– Я?.. – Перкун не удивился, а задумался. – Трёхглазые?.. Не думал, что кому-то из наших это понадобится… Как тебя зовут?
– Иван.
– Зачем тебе, Иван, это надо?.. Нет, если не хочешь, не говори.
– Почему же. Расскажу.
Перкун провёл ладонями по своим седым космам.
– Тогда пойдём в горницу, квасу попьём. Дожди запоздали, но вода в колодцах ещё есть, – поделился он сведениями, которые его, по-видимому, беспокоили в этом засушливом году.
Он оглядел безоблачное небо и вздохнул.
Они поднялись вверх по лестнице. Перила раскачивались и назначения своего, как опоры для рук, не выполняли. Дверь, ведущая во внутрь постройки, открылась, и они шагнули в полумрак. Убранство горницы поражало простотой: стол и две скамьи по его сторонам. Впору разместиться человекам восьми. И всё.
– Садись, Иван, – указал Перкун на скамью справа.
Откуда-то в его руках появился деревянный жбан и две берестяные кружки. Он их наполнил, подняв жбан, через край; одну поставил Ивану. Посудина с квасом исчезла. Волхв сел, взял свою кружку длинными сухими пальцами и отхлебнул напиток.
– Пей, Иван. Квас на семи по семь травах настоян.
Толкачёв пригубил тоже, осторожно опробовал вкус напитка.
Н-да… Он знал, что квас от слова квасить. Но здесь знакомым вкусом и не пахло. Предложенное Перкуном питьё походило на всё сразу и пилось приятно. Оно обладало внутренней, словно скрытой, заполненностью газом, подобно пепси-коле.
Кружку он одолел одним духом.
На обезображенном лице Перкуна промелькнула улыбка
– Хорош квас?
– Хорош, – искренне похвалил Иван.
– Тогда наливай сам и рассказывай, – знакомый жбан объявился на столе.
Не было смысла упоминать о людях Прибоя и о Поясе Закрытых Веков, и о том, что случилось там. Поэтому Иван, пропуская всё, что с ними было связано, рассказал о встрече с девушкой, у которой, по-видимому, есть третий глаз с удивительным свойством, а также при каких обстоятельствах эта девушка исчезла.
Перкун слушал, изредка прикладывался к кружке и делал небольшой глоток. После каждого раза заботливо обтирал рукой усы и бороду.
– Любовь, значит, – подытожил он повествование Ивана после его окончания. – И я слышал о таких людях, и даже человека знаю, который их видел. Но закавыка в том…
Перкун задумался.
– С ним что-то случилось?
– С кем? – не понял волхв.
– С этим человеком?
– А-а. Нет, он живёт в своём времени. Не в таком уж далёком прошлом. Сейчас-то, конечно, от него ничего уже не осталось… Я, Иван, не знаю твоего пути. Дойдёшь ли?
– Сколько?
– Тысяч пять.
– Я смогу.
– Но видел он их тоже в прошлом. Уже для себя.
– Я смогу.
Кажется, опять начиналась игра в слова, как это случилось со Шломом, да и с Арно.
– Ну да. – Перкун явно озадачился, и его водянистые, а в сумраке горницы, словно стеклянные, глаза впервые с уважением глянули на ходока из будущего.
– Я – КЕРГИШЕТ.
– А?.. А-а… То-то Задира на наших последних встречах, будто в темноте нас держал и байки рассказывал.
– Он мой Учитель.
– Я понял. – Перкун помолчал, потом как-то странно, отвергая все представления о нём, сложившиеся у гостя, фыркнул. – В Фимане он… – и замолчал на полуслове.
– Я не знаю, где Фиман, – дипломатично ответствовал Иван.
– И хорошо, что не знаешь, – с нажимом сказал Перкун. – Хотя, – он медленно огладил бороду, – тебе положено знать всё. О том же Фимане. Ты ещё, вижу, молод годами, а придёт и для тебя черёд там побывать. Но… Не знаешь – и не знаешь. Задира знает, что делает. Не говорит?
– Они с Симоном в сговоре, меня в неведении держат.
– И то…
То ли Иван уже привык к его изуродованному лицу, то ли оно стало другим, но теперь он видел перед собой его без жёстких складок у крыльев носа и даже повеселевшим.
– Так вот, – продолжил Перкун. – Этого человека зовут Уленойк.
– Это что же? Вождь ылимов? В Харрамарре?
– Знаком значит? Это он и есть тот человек.
Иван обрадовался.
– Так он же мне уже предлагал на них посмотреть, а я всё откладывал, поскольку без надобности было. А потом, когда собрался, не дошёл до него… Надо же!
– Да, Уленойк… Я к нему иногда забредаю. Когда он не ахальничает. – Перкун скользнул быстрым взглядом светлых глаз по лицу Ивана. Иван кивнул, мол, знаю, о чём речь. Перкун тоже кивнул. – Но там с полем ходьбы какая-то неладица.
– Да, там область случайностей. Я тоже каждый раз выхожу не там, где хочу. Отклонения на десятки шагов.