Иван ходил вокруг него и вздыхал. Ох, сомнительно всё-таки!
Не уверен был он, эта неуверенность передалась аппаратчикам, они стали вокруг бревна кружком, словно перед живым существом, которое было на последнем издыхании, и молчали.
– Кто пойдёт со мной первым? – наконец глухо поинтересовался ходок, ни к кому особо не обращаясь.
Вначале, после знакомства с ними, создалось представление, что руководит группой Карим. Но Иван ошибался. У них, с точки зрения его времени, старшего не было. Хотя, кто их знает! Вот ведь почему-то дерево срезал Делес, а Берн помогал ему. Остальные выступали безучастными зрителями, даже советов не давали, как это обычно бывает, когда одни работают, а другие наблюдают; всегда хочется подсказать, как и что надо делать, то есть, как правильно делать. У каждого своя точка зрения на выполнение той или иной работы, когда сам её не делаешь.
Советов не давали и каких-то других эмоций не выказывали. А раньше, на других работах, занимались все поровну без подсказок и видимого распределения обязанностей.
Впрочем, Иван не слишком углублялся в эту проблему, ему надо было вытаскивать аппаратчиков из ловушки, а уж кто из них распорядится по данному поводу, его не интересовало.
– Я пойду, – отозвался Делес.
Сегодня он явно был активнее всех.
– Нелёгкая это работа, из болота тянуть бегемота, – пробормотал ходок фразу, непонятную для аппаратчиков и, почти не ощущая тяжести, вскинул на плечо доставшийся конец ствола блука.
Делес встал к Ивану лицом, расстегнул молнию комбинезона на груди и высвободил тайменд – плоскую пластину, рифлёную замысловатыми выступами. Включённый тайменд, бесцветно-серый до того, изменил свой блеск на золотисто-охряное свечение. Делес окутался мутным облачком и стал исчезать, таять прямо на глазах, покидая настоящее. Ходок последовал за ним, и они стали на дорогу времени.
Перед Иваном, захватывая его своим ореолом и слепя глаза, засиял огромный пузырь холодного огня. Иван зажмурился, перебросил свой конец блука на другое плечо, одновременно отворачиваясь от нестерпимо яркого света. Только теперь он смог осмотреться на дороге времени.
Эффект дерева сказывался здесь необычно. Во все стороны простиралось поле ходьбы с опояской неблизких гор недоступности. «Значит, имея при себе часть ствола блука, – заметил для себя Иван, – можно идти дальше в прошедшие годы».
Такой вывод его порадовал. Если не сейчас, то чуть позже можно будет сделать вылазку ещё глубже в даль времён, не рискуя пересечь Пояс Закрытых Веков, и посмотреть на природу, давно канувшую в провал миллионолетий.
Однако чем внимательнее и дольше он осматривался, тем труднее ему становилось оставаться в приподнятом настроении, так как он вдруг с ужасом обнаружил, что не знает, в какой стороне находится будущее. Равно как и прошлое.
Он не имел никакого представления, куда ему направляться, чтобы вывести ходоков.
Не было печали!..
Аппаратчик ожидал его команды, а он бессмысленно таращился во все стороны, стараясь разглядеть хоть какую-нибудь прореху в горах недоступности или какой бы то ни было намёк на возможное направление движения к будущему, – и не видел.
Куда ни бросал он свой взгляд – везде было одно и то же: вокруг на пределе видимости горы недоступности, слившиеся с монолитом будущего – одна сплошная однородная полоса…
Других же ориентиров у него не было
Он стоял, а в голову лезли какие-то дикие мысли: «Потерялся во времени!»
Сбросить же с себя блук и разобраться с направлением он не решался: – боялся потом не отыскать Делеса, когда окажется на крутом склоне горы недоступности.
Алекс Жердецки и Леон Маркос когда-то были на него настроены, чтобы он их увидел в поле ходьбы. Но сможет ли он увидеть этих, не подготовленных для такой цели, аппаратчиков, если их случайно разнесёт друг от друга на большое расстояние?
Вопросы без ответов. «Раньше надо было их решать, а, став на дорогу времени, ходить по ней надо», – стиснув зубы, подумал Иван.
Затем он долго пытался жестами объясниться с непонимающим его Делесом о необходимости проявиться в реальном мире, потому что раньше, до начала движения, они не условились, каким образом будут общаться, если возникнет нужда.
Иван стал злиться на себя, чуть позже – на аппаратчиков.
«Ну, ладно, – думал он, – я, скажем, по сравнению с ними, менее сообразительный. А ещё самокритичнее, так пусть я – бестолковый. Они же люди будущего! Бросился я, как говорят, очертя голову или осеня себя крестным знамением, в неведомое дело. А они-то, они! Пятеро их. И не подумали даже что-либо обсудить, договориться о поведении в предполагаемых ситуациях. То ли дети они малые и не приспособленные ни к чему, то ли им на всё наплевать, то ли мы по отношению к ним более обстоятельный народ?»