Арно криво усмехнулся.
– Смешно? – Радич с вызовом посмотрел на него,
– Не очень. Ты, Джо, стал терять чутьё, вот что плохо. Ведь он с таким же успехом будет стрелять и в нас… Дай только срок. И в тебя тоже. Он тебе сегодняшнего выговора не простит. Ты его унизил при свидетелях. При мне, во всяком случае…
– А, проклятие! Ты прав… – Радич, задумавшись, присоединился к занятию Арно, и, не ощущая вкуса, съел персик. – Может быть, ты посмотришь за ним? – попросил он неуверенно.
– Ха! – воскликнул Арно и нагло посмотрел на Радича. – Слежка всех за всеми? Сколько раз такое в истории было. И сам знаешь, чем это кончалось. Драчкой.
– Сволочи вы все! Здесь Владимир прав на все сто… Ни на кого из вас невозможно опереться, чтобы не услышать в ответ какую-нибудь пакость или хуже того.
– Пакость – она и есть пакость. Что может хуже, – поддержал его Арно совершенно серьёзно.
– Тойво вот тоже куда-то сбежал.
– Как сбежал? – поперхнулся Арно, его хорошее настроение улетучилось подобно росе в солнечное утро. – Ты, Джо, не крути. Говори, где Тойво?
– Не знаю! – вскинулся Радич. – Перестань меня подозревать во всех грехах! Что уставился? Не трогал я его! Не тро-гал. Сам сбежал или кто подговорил. Сволочи!
– Не сволочись.
– А-а, ну вас всех!
Арно недоверчиво покачал головой.
– Ладно, допустим… – процедил он сквозь зубы. – Куда же его понесло? Где искать?
Радич озабоченно пожал плечами.
– Как крысы… Как крысы побежали, – сказал он зло. – Жду вот. Вскоре должны появиться Осикава и Жулдас. Их спросим, не встречали ли они его на дороге времени.
– Ждать не буду, – отговорился Арно и буркнул: – Пошёл я.
– Катись… – вяло позволил Радич.
Друзья
Поздней ночью, могуче всхрапнув в последний раз, проснулся дон Севильяк.
Пружины дивана жалобно пропели под тяжёлым телом, когда он, судорожно ощупав вокруг себя пространство непослушной со сна рукой, сел, поводя незрячими глазами.
В темноте комнаты сориентировался не сразу. Ноги его в чем-то запутались, и он долго и безуспешно соображал – в чём это: в одеяле, простыне или в сползших брюках. В комнате был ещё кто-то и, по-видимому, спал – неспокойное дыхание слышалось рядом. Из-под угадываемой в темноте двери тоненькой ниточкой пробивался свет, доносились бубнящие голоса.
«Где это я?» – Дон Севильяк не удивился, что он находится вообще где-то: не было ни сил для этого, ни особого желания. Голова болела и кружилась. Ему дико хотелось есть и пить, и чтобы сейчас же еда и питьё появилось бы перед ним, а он бы набросился на всё, не вставая с постели.
Обострившимся чутьём голодного он принюхался – не пахнет ли едой? Но жадно вдыхаемый воздух не принёс желаемых запахов. Дон Севильяк решил предпринять что-нибудь иное.
– Эй, кто там? – позвал он хриплым голосом, все ещё не освободив ноги от пут.
Спящий от его голоса застонал, а за дверью как будто смолкли, но потом опять заговорили.
– Где же всё-таки я? – более осознанно и мучительно подумал он вслух.
То, что не у себя дома, он уже понял, даже был уверен в этом. Но тогда напрашивался тягостный вопрос – где?
Глаза его постепенно привыкали к рассеянному свету, проникавшему через окно с улицы в комнату, и он, к своему ужасу, разобрался, что находится в квартире у Вани.
– Всё-таки я, дурья моя голова, пришёл сюда, – посетовал он. – И навёл их на… Уфф!..
Он, наконец, освободил ноги и с остервенением пнул путы, встал и, пошатываясь, побрёл к двери на голоса. Постоял, прислушался и узнал их.
На кухне пили чай и разговаривали Симон и Ваня.
Дон Севильяк тихо открыл дверь и, невидимый собеседникам, разволновался и почувствовал на щеках слёзы, так он был рад, так он их любил. Умного друга Симона и славного парня Ваню.
Опомнился, слёзы вытер и постарался отнести их не столько на счёт умиления, сколько на пытку вином, устроенной Гнасисом.
– Не помешал? – спросил он как можно бодрее и шагнул на свет.
Одутловатое лицо его поросло смоляной щетиной, под глазами отечно повисли синие мешки – выглядел дон Севильяк ужасно, даже щёки его старчески сдвинулись вниз, скомкавшись у подбородка.
Но обрадованным друзьям он был хорош и желанен в любом виде.
На столе тут же горками нагромоздилась заранее заготовленная снедь, появились бутылки с холодным пивом, и лимонадом. А к ним и запотевший графинчик с водкой. Пока закипал чай, а дон Севильяк жадно закусывал, его ввели в курс всех дел. Разбудили недовольно ворчавшего Сарыя…
На кухне стало весело и тесно. Вместе с кухонным столом перебра-лись в комнату, расположились по-домашнему, подняли рюмки.