– Ещё одна закаркала, – недовольно встрял Сарый. – Не слушай ты её, Ваня. Её послушать…
– А-а, тебе уже советовали. Кто? Симон?
– Кто же ещё? – за Ивана ответил Сарый.
Иван с полным недоумением посмотрел на Учителя, ведь это он только что настоятельно советовал ему присмотреться к Ил-Лайде, а не Симон, который явно был настроен против ухаживания за девушкой. Но у Сарыя, по-видимому, был свой резон говорить так о Симоне в присутствие временницы. Должно быть, он выставлял его в выгодном, в глазах Манеллы, свете. И, наверное, был не далёк от истины в такой своей грубой уловке.
– Естественно, – покровительственно сказала временница. – Он понимает в этом толк, не то, что ты.
Иван фыркнул.
Надо же такому случиться!
Наговорили ему об этом Кап-Тартаре бочку арестантов. То испуг, то тайну какую-то неимоверную при этом изображали. А всё одно. Пришли вот сюда необычным для себя способом, в это необычное место, а разговоры у них остались такими же… базарными какими-то. Друг другу ни в чём уступать не хотят и пяди. И это – люди, которых всего ничего в общей массе человечества и которые могут ходить во времени, чего лишены миллиарды…
Всё-таки человек, если он не лишён, конечно, человеческих, то есть нормальных качеств, всегда в первую очередь остаётся именно человеком, – философски подумал Иван, – а уже потом в нём проявляются врождённые данные, таланты или когда появляется успех на каком-либо поприще. Так и ходоки во времени…»
– Вы тут поговорите по душам, а я – за остальными.
Спустя всего несколько секунд (в реальном мире, может быть, пролетели века, кто знает?), он оказался перед ходоками.
Предупреждая вопросы, тут же объявил:
– Всё в порядке. Ещё двое со мной. Симон?
Симон переступил на узкой неровной площадке крутого склона горы, каким ему представлялся барьер перед Кап-Тартаром, и сказал:
– Я пойду последним. Бери вон Салехана и кого-нибудь из временниц.
Салехана Иван не знал до сегодняшней встречи, поэтому не смог сразу определить, к кому следует обратиться. Но тот, низкорослый здоровяк с широкой, губастой и улыбчивой физиономией, сам ухватился за предплечье Ивана мёртвой хваткой, будто утопающий за спасательный конец каната. Зато временница, которую Иван решил взять с собой для перехода, неожиданно стала вырываться из-под его руки. Пришлось прижать её посильнее. Она тонко заголосила от страха и боли, но Иван уже был на той стороне пограничья.
Женщины бросились навстречу друг другу с криком радости, заахали, запричитали:
– Ах, Манелла!
– Ах, Низанна!
– Ах, КЕРГИШЕТ!
– Ах, Ваня!..
Мужчины же обменялись жарким рукопожатием, словно не виделись вечность.
– Манелла, пойдёмте со мной, – позвал Иван. – Ваши временницы мне не доверяют. Сопротивляются, будто я хочу их украсть и съесть.
И получил ответ:
– Правильно делают!
Иван возмутился.
– Вы хотите, чтобы я их там оставил? – и добавил про себя то, что недавно обронила Манелла: – «Баба с возу – кобыле легче».
– Что ты, что ты! – Манелла повисла на Иване. – Им это будет полезно. На таком мужчине… с таким как ты, Ваня, пройти в Кап-Тартар!.. Да разве женщина устоит перед таким случаем?
– Ты её поменьше слушай! – успел сказать вслед Сарый, а сам улыбался во весь рот.
Иван только отмахнулся: там столько ещё народу, а они тут заняты своими непонятными заботами.
Зато Манелла мстительно и возвышенно проворковала:
– Тебе такие сантименты невдомёк, как и любому из вас… Это не о тебе, Ваня.
– Да ну вас. Надоели!..
Возвращение Манеллы походило на хорошо продуманное шоу, где самая важная роль отводилась Ивану.
– Это чудо! – завопила она, как только оказалась в кругу своих товарок. – Это поистине КЕРГИШЕТ! О, сёстры во времени, это настоящий КЕРГИШЕТ! Это истинный КЕРГИШЕТ! Ва-ня-я…
«Она ещё осанну петь начнёт», – поморщился Иван, хотя её слова пролились подобно лечебному бальзаму на открытые раны: наконец-то среди ходоков его начинают признавать и выделять не просто как забаву, а по делам.
Продолжая витийствовать, Манелла с пафосом и искренним доверием «вручила в руки», по её словам, Великому КЕРГИШЕТУ свою незабвенную наперсницу, некую Таа-Ту-ир-Ману – грузноватую, но не лишённую женских прелестей временницу.