Еще он занимался карате и вольной борьбой. А по плаванию ему прочили спортивную карьеру. Но он не жалел, что ушел. Потом, в восьмом классе учился в математической школе, а в девятом-десятом ходил в химическую при Менделеевском институте. С пятого класса собирался туда поступать. Он химик в душе, ему это очень нравилось, и, видимо, и было его предназначением.
Мы думали, будет научным работником. И он сам тоже. Способный ученик, в институте получал именную стипендию. Участвовал в олимпиадах по химии и занимал призовые первые, вторые места. И его заметили, я помню, как один академик пригласил его на симпозиум по химии, в Университет. Это было в десятом классе, и он сказал: «Конечно, ты там ничего не поймешь, но увидишь тенденции развития химии». Ему там дарили книги. Переводные, которые было не достать. Когда он пошел в институт, профессора просили у него эти книги.
Да, он ставил опыты. Ой! Боже мой! Вот это был страх, чтобы он там чего-то не наделал. Но папа с ним поговорил: «Ты сначала напиши формулу, что у тебя получится, если ты это соединишь с этим, а потом делай». Он химию знал уже намного лучше нас, сам видел, что будет.
Потом был план кота отправить в космос. Но мы ему сказали: «Хорошо, Миша, ты его отправишь, а как ты его обратно вернешь?» «Да, да, да», — задумался. Один мальчик, у которого папа работал на заводе, брался построить то, на чем кота отправлять. А Миша теорию разрабатывал. И у них был приятель, который жил за городом и нашел патроны или еще чего-то такое. Они оттуда выковыривали порох. Папа пошел с ними на пустырь и показал, что бывает, когда порох взрывается.
Моя сотрудница жила двумя этажами выше нас. А рядом с нашим домом была подстанция. И там что-то случилось, и ночью был такой взрыв, как молния ударила. И муж ее говорит: «Надька, просыпайся». А она: «Володя, посмотри, это не у Ходорковских?» Он перегнулся через балкон: «Нет». — «Ну, тогда ложись спать».
В восьмом классе он мне сказал: «Больше в пионерлагерь я не поеду. Мне надоела эта игра в зарницы и вытаскивание с чердаков прячущихся вожатых. Я больше не могу!» А у нас перед этим сын сотрудника на каникулах утонул в Останкинском пруду. Думаю, вот так мальчишку оставлять одного! Решила устроить на завод. У них в школе столярное дело, а у нас на заводе — столярный цех. Будет работать по четыре часа, как положено в его возрасте. До обеда поработает, мы вместе пообедаем, в библиотеке посидит до конца (он читать очень любил) и пойдем домой.
Пришла к главному инженеру, а его сын тоже учился вместе с Мишей два класса: в первом и во втором. И главный говорит: «С удовольствием. И своего бы оболтуса с удовольствием устроил. Но нельзя. Паспорта нет — все, не имеем права». Вдруг Миша мне звонит: «Мам, я устроился работать». — «Куда?» — «В булочную, резать хлеб». Знаете, на половинки? Рядом там, на улице.
И стал работать. А я позвонила директору булочной. Очень приятная дама, окончившая Плехановку. И мы с ней втайне, по телефону, вели переговоры. Один раз она звонит, хохочет. Миша у нас очень старичков любил, старушек. И все старушки ходили к Мише: «Что свежее, что не свежее?» Булочная должна была послать человека на курсы повышения квалификации. А в булочной в основном пожилые женщины работают, и никто не хотел. И послали Мишу. Он очень серьезно отнесся к делу. И на протяжении многих лет я знала, в каком торте что должно лежать, в какой булке, чем отличается торт одного названия от торта другого. Целые конспекты хранил. И бабушки у него спрашивали: «Какой торт взять? Какой жирный? Какой не жирный?»
И в один прекрасный день… А рядом с булочной был овощной магазин, и туда привезли ананасы. Вещь экзотическая по тем временам. Приходит к нему какая-то старушка и говорит: «Миша, ты знаешь, что-то с меня очень много взяли за этот ананас». Ну, Миша взвесил. Голова-то варит: «Вы должны были три рубля». А с нее четыре взяли. И повалил валом народ к нему перевешивать. И вот говорит мне директор булочной: «Звонит мне заведующая овощным: “Какой идиот у тебя этим занимается! У меня жалобная книга распухла!” А я: “Это не идиот, а очень умный мальчик”».
На ВДНХ раньше бублики продавали. А летом, когда было много народа, все булочные района должны были направить по одному человеку торговать этими бубликами. На такой тележке, знаете? Там в середине бублики лежат. И отправили Мишу. Он нам сказал: