С ворчанием детектив вытащил себя из постели и захромал к засиженному мухами зеркалу, криво висевшему над продавленной двуспальной кроватью. Сейчас никто не обвинил бы его в сходстве с героем девичьих грез, это точно. Лицо избитое и окровавленное, один глаз почти полностью заплыл. Темное пятно на торсе постепенно расползалось, и в течение нескольких часов, вероятно, обретет ярко-фиолетовый цвет.
Но Джеймс не солгал, когда сказал Салли, что выглядит хуже, чем себя чувствует. Даймонд много раз попадал в переделки и научился определять, что опасно, а что нет. Чертовски больно, но за несколько дней все пройдет. Трещины ребер позаживают чуть дольше, но совсем скоро он будет более чем готов снова схлестнуться с Тони «Стволом». Не говоря уже о садисте Альфе. Если честно, детектив с нетерпением ждал этой встречи.
Легкое движение на кровати сигнализировало о возвращении Салли в сознание. Она села, моргнула, посмотрела на Джеймса и снова побледнела.
– Повезло, что меня не подстрелили, – ободряюще протянул тот слегка невнятно из-за разбитых губ. – Тогда бы тебя наверняка стошнило.
Салли вздернула голову, бледные щеки порозовели, голубые глаза засверкали.
– Считаешь меня слабачкой?
– Черт, нет. Ты всего лишь гражданская. Вот почему тебе следовало остаться дома, в безопасности, в прекрасном огромном особняке, и позволить мне самому позаботиться о деле.
– А кто бы тогда вывез тебя оттуда? – парировала нахалка со слабой тенью былого задора.
– А с чего ты решила, что мерзавцы узнали бы меня, имей я возможность пойти туда в одиночку?
Салли отвела пряди шелковистых черных волос с лица, и Джеймс заметил, как сильно дрожат ее пальцы.
– Мы тратим время на «если бы да кабы». Не желаешь, чтобы я забинтовала тебе ребра?
– Сумеешь это сделать, снова не упав в обморок?
– Если ты сумеешь держать язык за зубами, – ласково парировала Салли. – Садись на кровать.
Даймонд уже собрался ввернуться подходящий ответ, затем мудро передумал. Во-первых, ей предоставляется идеальная возможность причинить ему сильную боль при перевязке, если он продолжит дразниться. Во-вторых, если она не собирается спать на полу, и им придется делить очень узкую двуспальную кровать, то даже в нынешнем избитом состоянии его отвлечет от боли столь восхитительное соседство. В общем, молчание – золото.
Джеймс сбросил с плеч рваную рубашку, осторожно доковылял до кровати и опустился на покрывало с глухим мучительным стоном.
– Бинтовала когда-нибудь треснувшие ребра?
– Не в этой жизни, – покачала головой Салли, как перышко опустилась рядом и развернула эластичный бинт. – Существуют какие-то специальные приемы?
– Просто сильнее затягивай.
Склонившись ближе, Салли принялась обертывать торс. Сосредоточилась, прикусила нижнюю губу, опасаясь причинить боль, и Джеймс почувствовал запах, этот проклятый цветочный аромат, которым она, казалось, постоянно благоухала. Тут же захотелось обнять ее и уложить рядышком с собой на кровать. Но это было физически невозможно, уж не говоря о том, что катастрофически непрофессионально. Детектив услышал прерывистое дыхание и собственный судорожный вздох, когда шелковистые волосы коснулись его живота.
После того, как Салли наконец закрепила концы бинта крошечными металлическими зажимами и выпрямила спину, лицо у нее раскраснелось еще больше, чем раньше.
– Как себя чувствуешь?
– Как в аду, – проворчал он.
– Могу перебинтовать…
– Руки прочь, – отрезал Даймонд. – Все отлично. Просто поболит несколько дней.
Салли кивнула, словно принимая благодарность, которой так и не прозвучало.
– Ляг и позволь мне о тебе позаботиться.
Кто бы отказался? Но Джеймс опять же мудро промолчал и осторожно вытянулся на краю кровати.
Салли удивительно нежными пальцами принялась промывать ссадины на его лице. В мотеле, к счастью, имелся автомат со льдом, она обернула кубики всеми имеющимися заношенными полотенцами и приложила к пострадавшим местам, на запястье и подбородок. Даже забралась под кровать, нашла миниатюрную бутылочку виски и протянула пациенту, как оливковую ветвь мира.
Даймонда охватил соблазн гордо отказаться от скотча. Ее слова все еще уязвляли… Джеймса и правда куда сильнее расстраивало отсутствие спиртного, чем состояние избитого тела. Раз выпивка стала иметь такое большое значение, потребуется немало времени, чтобы завязать.
– Выпей ты, – предложил он. – Тебе, наверное, труднее уснуть, чем мне.
И закрыл глаза, пытаясь забыть о том, как сильно хочется хлебнуть.
– Ты же не собираешься спать в таком виде? – возмутилась Салли. – Без рубашки?
– Я бы с удовольствием и штаны снял, да опасаюсь домогательств с твоей стороны. Так идешь в постель?
– С тобой?
– Милая, что-то в этой клетушке не наблюдается других спальных мест. На твоем месте я бы не рискнул улечься на полу, там только что кто-то пробежал.
– Не собираюсь спать вместе с тобой.
– Что ж, дело твое. Я уж точно не в той форме, чтобы на тебя покушаться, даже если бы пылал похотью, чего и в помине нет.
Ложь вылетела легко. Джеймс не ожидал, что Салли поверит в его безразличие, но чувствовал, что должен хотя бы притвориться равнодушным.
– Покурю, а затем на боковую. Предпочтительно на всю ночь. И хотя с удовольствием занял бы это сказочное ложе целиком, но я достаточно джентльмен, чтобы поделиться им даже с такой ведьмой, как ты.
– Ведьмой? Вот, значит, какие слова употребляют бывшие полицейские?
– Я, между прочим, закончил Беркли, – сонно пробормотал Даймонд, потянувшись к тумбочке за сигаретами.
– Я и забыла.
– Откуда вообще тебе это известно? Тоже выяснила в ходе своего маленького расследования?
– Хотелось узнать, кого нанимаю.
Проклятия Джеймса были виртуозными и абсолютно непристойными.
– А ты случайно не знаешь, где мои сигареты?
– В машине. Предлагаю сделку, Даймонд. Я лягу с тобой в одну постель, если ты не будешь курить.
Джеймс попытался сесть, но движения причиняли адскую боль, пришлось довольствоваться злобным взглядом.
– Детка, это я делаю тебе одолжение, пуская в кровать. Чур, не толкаться.
Несколько мгновений Салли не двигалась. А потом детектив услышал, как хлопнула дверь, и задался вопросом, не переусердствовал ли. Уж не вознамерилась ли она бросить его в этом захудалом мотеле с крохотным глотком виски? Перестань думать о виски, черт побери! Через секунду дверь открылась, и что-то приземлилось в центре его забинтованной груди. Что-то холодное, мокрое и плотное.
– Вот твои проклятые сигареты, – прошипела Салли, пересекла комнату и включила телевизор.
На экране замерцали черно-белые полоски.
Джеймс завозился с упаковкой, но опухшие и онемевшие пальцы отказывались повиноваться. Салли раздраженно вздохнула, выхватила пачку из неловких рук, положила одну сигарету в рот и ловко прикурила, сделавшись необыкновенно похожей на героиню фильмов сороковых годов. Картину испортил внезапный кашель, но когда она сунула сигарету ему в зубы, детектив легко представил себе Лорен Бэколл и Хамфри Богарта.
Даймонд глубоко затянулся, стараясь не закашлять сам.
– Не понимаю, как можно употреблять эту мерзость, – отметила Салли. – На вкус, как пепельница.
– Логично.
Он еще раз глубоко затянулся, потом с сожалением вернул ей окурок.
– Хватит. Разрешаю загасить.
– Уж лучше утоплю в унитазе.
– Если станешь от этого счастливее.
Джеймс закрыл глаза, прислушиваясь, как Салли порхает по номеру. Все тело болело, ибупрофен прожег дыру в желудке, но невыносимая острая боль притупилась. Может и к лучшему, что он не смыл таблетки обычной полбутылкой виски.
Даймонд не заметил, когда провалился в наполненный страданием сон. Не заметил, в какой момент Салли наконец сдалась и юркнула к нему под бочок. Смутно почувствовал, что колючее одеяло накинуто сверху, и ощутил тепло лежащего рядом хрупкого тела. Какой-то миг недоумевал, как ей удалось найти местечко, чтобы сохранить зазор между ними в такой узкой кровати. А потом снова рухнул в сон, как ни странно, вполне довольный жизнью.