Голыми руками…
Ну да ладно, хотя бы часть самого дорогого получится так укрыть. Включая главное — золотые жемчужины. Читеру они нужны в первую очередь.
Впрочем, они всем очень нужны, именно потому и считаются главной ценностью Континента.
Второй вариант — спрятать в себе. То есть использовать.
Но тут возникают два препятствия. Первое — трофеи принадлежат отряду, а не только Читеру. Поначалу подразумевалось, что делить придется на троих — строго по-честному. Но затем кое-кому захотелось взять больше причитающегося, и количество дольщиков сократилось на тридцать три процента. Теперь все просто — пополам. Правда, это еще не обговаривалось, однако вряд ли возникнут возражения.
Но часть, причитающуюся Марту, девать некуда. Очень уж ее много. Вторую половину Читер за один присест тоже не слопает. Увы, но у всех трофеев есть период отката, иногда значительный. Стоит проглотить очередной до его истечения, и последствия не понравятся.
Чувствуя, что начинает вырубаться, Читер торопливо отделил часть добычи и рассортировал ее по периодам отката. Затем забрался в системные настройки и покопался в таймере, который — вот уж радость! — с тех пор как ожил, продолжал работать, будто ничего не случилось. Теперь можно подниматься каждые семьдесят две минуты по сигналу. Всего получается — двадцать раз за сутки. Придется продирать глаза, принимать приготовленные трофеи и вновь отключаться.
Таким образом Читер предоставит телу целый день на восстановление и параллельно вложит часть сокровищ в самое выгодное дело.
В себя.
Главное при этом — ничего не перепутать.
Что в его состоянии — запросто…
Глава 2
Жизнь девятая. Жажда и голод
Пробудившись в очередной раз, Читер осознал две вещи.
Первая: на этот раз он поднялся самостоятельно, без пинка по нервам от системного таймера.
Вторая: пока он спал, в его рот кто-то нагадил, причем по-крупному. Забил там все, от щеки до щеки. Воняет под самым носом, от омерзения рвотный комок к горлу подкатывает.
Тошноту сдержало то, что, прощупав языком ротовую полость, Читер понял, что наполнена она не тем, о чем он подумал, а спрессованными обрывками пластика и бумаги.
Все понятно. Похоже, из-за всего пережитого психика окончательно сбрендила, и он начал страдать лунатизмом. Доводилось слышать, что по крышам бродят лишь самые печальные из этих страдальцев. Основная масса жизнью не рискует и знает только один маршрут: от койки до холодильника. Некоторые не прочь и в миску кошачью заглянуть, не просыпаясь и не обращая внимания на возмущение домашних питомцев, чей корм стал объектом покушения. В таком состоянии пищевая разборчивость отключается.
Вот и у Читера ее нет. Жрал и жрал все, что в рот пролезало.
Темень такая, что от глаз толку мало. Только силуэты просматриваются, серо-черные. И пить хочется так, что готов в рабство за глоток продаться.
Решившись на не такой уж великий риск, покопался в кармашке разгрузки и достал крохотный фонарик. Дешевая пластиковая поделка, прихваченная из того же торгового центра. Тогда Читер не забыл обмотать стекло непрозрачным скотчем, оставив узкую щель. Это значительно ухудшало освещение, зато при грамотном использовании снижало риск, что кто-то нежелательный заметит отблески издали.
Фонарь Читер зажег зря. Вместо еды и воды, предусмотрительно оставленных под рукой, обнаружились россыпи разодранных упаковок и пустые бутылки. Лишь в одной что-то плескалось, но это оказался живчик, и его осталось не больше половины литра.
Не веря глазам, осмотрел чуть ли не каждый квадратный сантиметр убежища. Нет, все верно, так и есть — ничего не уцелело. За сутки Читер умудрился сожрать столько, сколько нормальному человеку на неделю должно хватить.
И что самое хреновое — вылакал всю воду.
Вот оно того стоило?! Да, это требовалось организму, тут не поспоришь. Но ведь можно было растянуть, а не оставлять себя ни с чем!
Посреди пустыни…
Снаружи раздался хорошо знакомый звук, заставивший кровь застыть в жилах.
Урчание. Не то урчание, которое издает всем довольный кот, а нехорошее, больше похожее на приглушенное рычание, разбавленное неописуемо потусторонними, клекочущими нотками.
Зараженные пожаловали.
Ну все, досветился, придурок. Это ведь не лес дремучий — это пустыня. Все видно издали, а у тварей глаз на неудачников наметан.
Остается лишь одно — прихватить с собой хоть кого-нибудь.
В узком пространстве прохода показалась огромная и нехорошая масса. Подалась к Читеру, потянулась бугристой лапой, нехорошо ерзая и шумно притираясь жесткой шкурой к камням.