Катя держала ручку двери. Катя была в ужасе. Она чувствовала, как сердце лихорадочно бьется зажатое в тесной груди. Руки были влажные от пота. «Не открывай», – прозвучал голос в ее голове.
Кто-то грубо дернул ее за плечо, отталкивая от двери. Это был Артур, владелец клуба. То, что он находился здесь в такую рань, значило лишь одно. Ночь он провел в своем клубе, развлекаясь с очередной пассией. Уборщицы рассказывали, что после очередной «ночной работы» Артура в парной или сауне им приходилось убирать бутылки из-под алкоголя, а иногда и использованные презервативы.
Артур открыл дверь и вошел внутрь. Дверь закрылась за его спиной.
Того небольшого мгновения, что проем был открыт, Кате хватило, чтобы увидеть зал с бассейном. Первое, что бросилось в глаза, - это обилие красного цвета. Цветовая гамма бассейна всегда была белая, голубая, светло-бирюзовая. Чистота и стерильность – если двумя словами. Сейчас эти чистота и стерильность были нарушены, просто взорваны обилием красного цвета. Кроваво-красного.
Катя осмысляла ту картину, увиденную за миг, и мозг услужливо расшифровывал и находил слова для каждой яркой детали. У самой кромки бассейна лежали поодаль друг от друга два залитых кровью тела. Две фитоняшки в откровенных купальниках, у одной верхняя часть купальника съехала, открывая грудь.
А много ближе к двери были еще двое. Парень из службы спасения бассейна. Он лежал в луже собственной крови и пытался ползти к двери. На его спине словно гарпия восседала еще одна фитнес красавица и грызла парня за шею.
Катю кто-то грубо дернул и потащил от стойки ресепшн. Она очнулась. К входным дверям ее тащил Артур, владелец клуба. Катя так была погружена в собственные мысли, что не заметила, как тот вышел через дверь к бассейну. Катя обернулась назад.
– Мои вещи, – выдохнула Катя, пытаясь сказать, что все ее вещи остались в раздевалке для персонала. Артур нервно развернулся, двумя огромными шагами одолел расстояние до стойки, сгреб рукой вещи с полки: ее телефон и сумочку. Еще миг и Катя оказалась выставлена на улицу. Артур грубо сунул телефон и сумочку ей в руки.
– На сегодня ты свободна. Иди домой, отдыхай. И запомни, здесь ничего не произошло.
Катя еще не успела прийти в себя от происходящего, как к ней присоединились несколько посетителей клуба, которых не особо вежливо вывели из дверей два тренера-парня. Посетители клуба были одеты в тренировочную одежду и держали в руках спортивные сумки и комок из одежды, в которой пришли. Даже клиентам переодеться не дали.
Катя поняла, что переодеться в нормальную одежду не получится. Ну хотя бы сотовый и сумочку, где лежат ключи от квартиры, отдали. В короткой юбке и обтягивающем топике Катя чувствовала себя почти что голой. Но выбора не оставалось, придется ехать домой в этом. Она решила не слушать возмущенные возгласы клиенток и молча зашагала к метро.
Наглый парень зашелся в сильном приступе кашля. Лицо налилось кровью, а глаза, казалось, сейчас выскочат из глазниц.
Как же мерзок этот город, – думала Катя. Нужно уезжать отсюда. Москва не для нее. Она для таких вот дегенератов и прочих мерзких людей. Здесь одна грязь. Как на улицах, в метро, так и в людях. Сплошь грязь человечества. Уезжать, уезжать как можно скорее.
При этих мыслях Кате стало легче. Подобные мысли посещали Катю и раньше, обычно вечером, в кровати, перед самым сном. А на утро они рассеивались, и все вновь казалось не таким уж и плохим. Можно еще потерпеть.
Но сейчас все было по-другому. Катя чувствовала это. Теперь чаша была полна. Нет смысла больше это терпеть. Никогда не было. Нужно жить как-то иначе. Должен быть какой-то другой путь к счастью. Не через боль, унижение и терпение.
Все, решено! Завтра же она уволится с этой осточертевшей работы, а Артура пошлет куда подальше, выскажет этому мудаку все, что о нем думает!
Потом соберет свои вещи. Их не так уж и много. Откуда их будет много, если денег еле-еле хватает на жилье и еду? Когда чемодан и сумка будут собраны, она выскажет все своей милой соседушке, этой туповатой стервозной шлюшке, что ни разу за все время их совместной жизни не убралась в квартире. Катя назовет ее всеми именами, которыми ее давно следовало бы назвать! Хватит, больше терпеть Катя не намерена! Пусть другие терпят, а она поедет куда-нибудь на юг, где тепло, где солнечно, где нет всей этой первопрестольной грязи!