Переведено на Нотабеноид.
Переводчики: Михеева Екатерина, Салахова Лилия
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Кровавый восход
Жизнь приносит намного больше боли, чем смерть.
Джим Моррисон
Глава 1
Никто на поляне не слышит Кусачих, пробирающихся сквозь рощу высоких деревьев. Металлический звон колышек палатки, вбиваемых в холодную, неподатливую глину, характерную для штата Джорджия, заглушает отдалённые шаги незваных гостей в добрых пятистах метрах от поляны в тени соседних сосен. Никто не слышит треск веток в шуме северного ветра, а гортанные стоны слышны так слабо, как голоса гагар над верхушками деревьев. Никто не чувствует запаха гниющей плоти, почерневшей плесени и испражнений. Сильный запах осеннего древесного дыма и гниющих фруктов на полуденном ветру маскирует запах ходячих мертвецов.
В сущности, довольно долгое время ни один из переселенцев в растущем лагере не замечает нависшей опасности. Большинство из оставшихся в живых энергично ищут и таскают опорные балки для палаток и шатров - железнодорожные шпалы, телефонные столбы, ржавые куски арматуры и другие пригодные материалы.
- Безнадёжно… посмотрите на меня, - комментирует с раздражённым стоном стройная молодая женщина с "конским хвостиком", неуклюже приседая перед забрызганным краской квадратным холстом палатки, свёрнутым на земле слева от лужайки.
Видно, как её тело пробирает дрожь: под просторной толстовкой с символикой технологического института Джорджии, рваными джинсами и старомодными украшениями пробегают мурашки. Румяная и веснушчатая девушка с длинными каштановыми волосами, свободно ниспадающими слегка взъерошенными завитками, Лилли Коул напоминает человека, страдающего нервным тиком, постоянно убирает мешающиеся прядки волос за уши и грызёт ногти. Сейчас она сжимает в маленькой ручке молоток, с силой нанося удары по маслянистому металлическому колышку.
- Всё хорошо, Лилли, просто расслабься, - говорит крупный мужчина, наблюдающий за происходящим из-за её спины.
- Даже двухлетний ребёнок сможет это сделать.
- Прекрати изводить себя.
- Я всё равно его вколочу! - Она делает два удара молотком. Колышек не поддаётся. - Дурацкая палка.
- Ты слишком высоко держишь молоток.
- Я что?
- Передвинь руку ближе к концу рукоятки, позволь инструменту сделать работу.
Она делает ещё несколько ударов. Колышек отскакивает от жесткой земли, отлетает и приземляется в десяти футах от них.
- Твою мать! Твою мать! - Лилли ударяет по земле молотком, смотрит вниз и вздыхает.
- У тебя хорошо получается, малышка, дай-ка я покажу тебе, как надо.
Здоровяк подходит к ней, становится на колени и осторожно пробует забрать у неё молоток. Лилли отодвигается, отказываясь передать инструмент.
- Дай мне секундочку, ладно? Я справлюсь, я точно смогу, - настаивает она, напрягая под толстовкой узкие плечи.
Она хватает другой колышек и начинает по-новой, с осторожностью, стучать по металлической головке. Твёрдая как цемент земля словно сопротивляется. Уже наступил холодный октябрь, и невозделанная земля к югу от Атланты становится всё жёстче. Не то, чтоб это было плохо. Вязкая глина также стала пористой и сухой, поэтому на какое-то время и было принято решение разбить лагерь здесь. Зима уже близко, а эта группа людей уже больше недели пытается обосноваться здесь, размышляя о своём будущем - если, конечно, у них действительно есть какое-то будущее.
- Ты просто позволь молотку свободно ударяться, - плотный афроамериканец демонстрирует ей, совершая плавные движения своей огромной рукой. Его большие руки выглядят так, словно могут обхватить всю её голову. - Используй гравитацию и вес молотка.
Лилли требуется сделать над собой немалое усилие, чтобы не уставиться на руку темнокожего мужчины, пока она словно поршень двигается вверх-вниз. Даже присев, одетый в джинсовую рубашку и дешёвую жилетку, Джош Ли Гамильтон выделяется внушительной фигурой. Несмотря на фигуру игрока Национальной Футбольной Лиги, с монолитными плечами, огромными, словно брёвна, бёдрами и толстой шеей, ему удаётся легко двигаться.
Его печальные, с длинными ресницами глаза, его выдающийся лоб, который то и дело покрывается морщинами, и лысеющая голова, производят впечатление неожиданной мягкости.
- Ничего особенного... видишь? - Он показывает ей снова, и его татуированный бицепс, широкий, как поросячье брюхо, подпрыгивает при каждом взмахе воображаемого молотка. - Понимаешь, о чём я говорю?