Из-за света фар он не разглядел, сколько человек было в грузовике, и был ли кто-то из них вооружен. Но вот хлопнули двери кабины, и по пласкриту затопали ботинки. Оставалось только действовать по плану. Костеллин выскочил из своего укрытия и увидел, что гренадер опередил его на шаг, появившись из-за кабин лифтов. Раздался выстрел хеллгана, за ним открыл огонь плазменный пистолет, как только Костеллин убедился, что его выстрелы не поразят сам грузовик. Их цели – фигуры в зеленых плащах – падали с радующей глаз легкостью. Все, кроме одного.
Внезапно фары снова включились, мотор завелся, и на секунду ослепленный Костеллин все еще моргал, когда грузовик, взревев, помчался на него. Комиссар до последнего момента стоял на месте и целился, сделал один выстрел через ветровое стекло и нырнул в сторону, а грузовик врезался в бак за его спиной.
Гренадер добежал до машины первым, вытащил из кабины дымящийся труп водителя и отбросил его в сторону, как мешок с мусором. Капот грузовика был искорежен, из радиатора шел пар, но мотор еще работал, хотя его звук стал более хриплым.
– Вы знаете, как управлять этой машиной? – спросил гренадер.
– Много раз видел, как это делается, – ответил Костеллин. – Хотя мне может понадобиться несколько минут, чтобы изучить руны управления.
– Пока я погружу заряды.
В конце концов, Костеллину понадобилось почти пятнадцать минут, чтобы оторвать грузовик от искореженного бака. Он все еще пытался развернуть машину к выходу, разобраться с педалями под рулевым колесом, когда гренадер, уже сидевший рядом с ним в кабине, прошептал предупреждение. Костеллин пригнулся, и лазерный луч, с шипением пройдя над его головой, прожег круглую дыру в задней стенке кабины.
Служба в храме, должно быть, уже закончилась, потому что впереди внезапно появилась небольшая группа жрецов, хорошо заметных на фоне ночного неба. Еще два лазерных выстрела попали в грузовик через оплавленное ветровое стекло, и один из них прожег правый рукав Костеллина, оставив болезненный ожог на его плече. Но комиссар больше беспокоился насчет того выстрела, что прошел мимо: случайное попадание в один-единственный подрывной заряд в кузове, и их разорвет на очень мелкие кусочки.
Он предоставил гренадеру вести ответный огонь, а сам сосредоточился на том, чтобы вывести машину отсюда. К счастью, только два жреца были вооружены, и одного из них гренадер быстро убил, а другой бросил оружие и побежал. Костеллин вдавил педаль газа, и грузовик рванулся вперед, сбив третьего жреца, перелетевшего через капот.
Наконец, грузовик выехал на скайвэй и помчался вперед, Костеллин отчаянно крутил руль, объезжая самые большие кучи обломков. В зеркале заднего вида комиссар заметил, что за заднюю ось грузовика уцепился один из жрецов, но отчаянные маневры Костеллина вскоре стряхнули его, так что даже не пришлось специально пытаться, а выстрел хеллгана гренадера гарантировал, что еретик навсегда останется лежать на дороге.
ОНИ проверяли и перепроверяли карту и заметки Костеллина на ней, пока не осталось никаких сомнений. Через четырнадцать домов, прямо по этому скайвэю.
– Это должен сделать я, – сказал гренадер. – Нет смысла погибать нам обоим, а ваша жизнь более ценна.
– Ты не умеешь управлять грузовиком, – сказал Костеллин.
– Вы можете научить меня, сэр. Когда вы снова пробудите машинных духов двигателя, мне нужно только знать, какие педали нажимать.
– Дорога к генераторуму, несомненно, охраняется. Хоть наша цель и на шесть уровней выше, со стороны некронов было бы глупо не предусмотреть вероятность атаки снизу.
– Это единственный путь, сэр. Мы не можем пробиться с боем, но, возможно…
– Возможно, одна машина на большой скорости… Если некроны не ожидают нас, если они обескровлены боем на западном участке…
– От попадания заряды могут сдетонировать, но один я возьму с собой в кабину на всякий случай. Если башня там рухнет, генераторум обрушится вместе с ней.
– Да благословит тебя Император, гвардеец, – сказал Костеллин. Повернувшись, он сделал то, чего не делал уже почти тридцать лет. Он посмотрел в глаза солдату, которого отправлял на верную смерть.
Гренадер, должно быть, заметил этот взгляд и, что удивительно, понял его, потому что снова достал деревянную урну с прахом.
– Со мной мои товарищи, – сказал он, – И мне выпала смерть более достойная, чем заслужила моя грешная душа.