К Рыжему, чьё лицо расплылось в луже собственных слюней.
Мик Джаггер кричит:
— Сумасшедший, ты сказал, что это всё у тебя в голове!
Глава 20
Каждый новый вдох приносил в сознание аромат сирени, окружённый нотками старины, которые вы могли услышать, посещая в больнице свою бабушку. Или дедушки. Запах странный, но он убаюкивал. Успокаивал, окутывая тишиной. Дарил тепло. В этот момент ничто не может тебя побеспокоить, а тем более разбудить.
Ничто.
Вдруг взрыв. И яркая вспышка стирает тепло, все запахи, и отпечатываясь белым бельмом перед закрытыми веками. А может это и не веки? Может — это вселенная приглашает тебя в бесконечное путешествие. Непонятно. Но бельмо точно горит, словно взглянул на солнце, приподняв солнцезащитные очки.
Два голоса, созданные яркой вспышкой от взрыва, смешались в один ровный поток. Как будто их кто-то поймал и положил в блендер, затем нажал кнопку пуска, выставив максимальный режим, но накрыть крышкой забыл. Созданный исходный космогенез брызнул в пожелтевший потолок, где смог родить инь и ян. Блендер затих, и стало слышно, как тужится вселенная. Тужится-тужится. Появилась головка, ручки, ножки — инь и ян не плачет, он кричит. Начинает спорить, ругаться. Чувствуется безразличие с непомерным переживанием. Непонятно? Представьте, что вы валяетесь на диване, смотрите новости, и вам жалко людей попавших в беду где-то на другом конце земного шара, и тут же начинаете возмущаться жёсткостью пружины, врезавшийся в вашу костлявую спину.
Инь и ян продолжает спорить. Сам с собой. Становясь громче, он увеличивается в размерах, затягивая потолок полупрозрачным полотном. И когда громкость уже на пределе — срывается вниз и накрывает девушку, лежащую на кровати без сознания.
Инь и ян вибрирует:
— Как она?
— Никак.
Чёртова сингулярность застряла в голове не давая разделить потоки.
— Нам надо уходить, — продолжает инь и ян.
— Уйдёте.
— Когда?
— Да хоть сейчас. Иди, буди.
— Как?
— Поцелуй.
— Поцеловать? — инь и ян начинает возмущаться, обретая мужские черты.
— Ну… можешь врезать ей в бок — точно проснётся! — женский голос проглотил мужской, растворив его в себе как бумагу в воде.
Вгрызаясь пальцами в рыхлую землю, девушка медленно выползала из могилы забвения. Грязная, обессиленная и злая, она ногтями вскапывает плотный грунт, высовывает губы, и делает вдох. Тёплый воздух, пахнущий стариной и сиренью, наполнил её лёгкие. Девушка разомкнула слипшиеся губы и прошептала:
— Не надо никуда бить.
— Помнится, — начал мужчина, — когда я проснулся — кто-то вмазал мне между ног!
Заливной пожилой смех наполнил комнату.
— Извини, — прошептала девушка.
— Давно уже! — мужской голос приблизился. — Как ты себя чувствуешь?
— Я…
— Не важно, — влез пожилой женский голос, — органы не задеты — жить будет, но мне любопытно — кто тебя так пырнул? И, что случилось с нашим рыжим другом?
Женский мозг закипел в жидкости воспоминаний. На поверхности выступила горькая пенка, отпив которую можно было ощутить острую боль в боку. Нет, не когда печень болит после пьянки, а когда острый нож рвёт кожу и мышцы. Ладонь сама потянулась к источнику воспоминаний, но чужие пальцы остановили её, схватив за запястье.
— Не надо! — мужской голос опустил женскую руку на кровать, а когда выпустил — нежно провёл своими пальцами по её коже, нечаянно. А может и специально. И спросил:
— Что там произошло?
Тысячи маленьких зеркал устремляются к поверхности, отражая два чёрных силуэта. Один убивает другого.
Боль…
Острая боль…
Кровавые протуберанцы волнами исходят от девушки и слизывают мужские тела, оставляя после себя пустоту.
— Он схватил рыжего. И… — ей тяжело говорить, воспоминания режут, — и утопил.
Глаза Рыжего, поросшие кровавой сосудистой паутиной, закатываются. Его синими губами шепчет течение. Признаки жизни отсутствуют. Пару пузырей выбираются из волосатых ноздрей и застревают в рыжих бровях.
Старый голос громко спрашивает:
— Как выглядел незнакомец?
Короткие волосы развиваются в воде как трава по ветру. Его глаза не прячутся за маской. Они спокойно наблюдают, а затем жадно вгрызаются в душу, хватают за плечи и закидывают в недалёкое прошлое, где чувства страха и беспомощности, впервые в жизни, соединились в уверенность, как роды инь и ян. И вот сейчас она уже не ведает страха. И может смело сказать:
— Обычный мужчина. В камуфляжном гидрокостюме.