— Это чудо!
— Не совсем. К сожалению, это пустоцвет. И зёрен они не принесут.
— Почему? Чего-то не хватает?
— Да. Солнца. Но Антон мне приносит семена. У него получается выращивать пшеницу без солнца, но рецепт держит в секрете. Да я и не прошу — сама скоро догадаюсь! Смог он — смогу и я.
— И где его сады?
— Понятия не имею. А ты чего такой любопытный?
— А разве вы в этом не видите шанс на возвращение к прошлой жизни? Хлеб! Еда! Мы сможем победить голод! В небоскрёбах организуем плантации, на которых люди буду выращивать помидоры, огурцы, петрушку, морковь… Что там еще есть у вас?
Слава выглядел перевозбуждённым, от чего Лариса Петровна истерически засмеялась.
— Всё, успокойся, — сказала она, — у меня есть предложение к тебе. Пойдём выпьем. Может хоть так ты поделишься со старухой своим прошлым.
Глаза Славы ярко блеснули золотистым цветом колосьев. Губы расплылись в блаженной улыбке. Внешне он как-то сразу переменился, стал более спокойным и покладистым. Он молча кивнул и направился к выходу.
Зайдя на кухню, Лариса Петровна достала из холодильника большой прозрачный пузырь с мутноватой жидкостью, словно молоко размешали в воде.
— Домашняя самогонка, — заявила женщина, взбалтывая бутылку, — из чего — говорить не буду, сам угадаешь. Хорошо?
— С радостью!
— Держи, — она протянула пузырь, а сама отстранилась к раковине, — а я пока поищу рюмки.
Усевшись за стол, Слава аккуратно выдернул пробку из горлышка и стал нервно ждать. В ногах закрутился котяра. В воздухе повис запах кислинки вперемешку с ароматом бражки. Нотки сильные, бодрые, аж дух захватывает.
— Наливай, — Лариса Петровна поставила на стол пару хрустальных рюмок.
Самогон лился как туман над рекой: мутный и загадочный. Закончив разливать, Слава, по джентльменски, встал и протянул рюмку Ларисе Петровне и предложил чокнуться. Хрусталь уже были готов соприкоснуться, издав звонкий скрежет, как вдруг в дверь позвонили.
— Кого там течение принесло? — затем крикнула: — Иду!
И вот, облачённый в розовый халат поверх чёрного гидрокостюма, с рюмкой в руке, Слава стоит и смотрит на дверь. В голове туман, как самогон, который он так и не выпил. С невероятной тяжестью он опускает глаза на рюмку и замечает ножны, висевшие на его ноге. От подрагивающей ладони ползут мысли. Хорошие и плохие. Трезвые и пьяные. Они дерутся между собой, заставляя Славу выбрать. Мотнув головой, словно стряхивая пыль наваждения, он ставит рюмку и достаёт нож. Когда дверь открылась, он обомлел.
Выронив нож, Слава в два шага оказался возле девушки, вошедшей в квартиру.
— Даша! Что с тобой?
Выплюнув загубник, девушка застонала. Одной рукой стащила маску с лица, а другой — продолжала держаться за бок, что-то закрывая ладонью. Лужа, появившаяся под её ногами, быстро окрасилась багровым цветом, стала липкой. Шагнув навстречу Славе, она еле слышно произнесла: — Рыжего забрали… — и потеряла сознание.
Глава 18
Сидя в каяке, напоминавшим стручок гороха, с намалёванным, через трафарет, женским именем «Ирина», девушка в чёрном гидрокостюме внимательно рассматривала дно. Дыхание её было тяжёлым, как толща воды, под которой находился объект наблюдения. Моргать нельзя.
Отражаясь на слизистой женского глаза, звёздочка света опускалась на дно, приближаясь к старой пятиэтажке, чьё подножие было залито розовым цветом. Звёздочка замерла. Затем прогулялась возле подъезда, закидывая луча света во все тёмные углы. И вдруг исчезла, влетев в зеву бетонного левиафана.
Зрачок расширился. Моргнув, девушка выдохнула. Напряжение, длившееся чуть дольше судороги захлёбывающегося человека, улетучилось. Оторвав взгляд от воды, она посмотрела на мужчину, раскачивающего лодку своими телодвижениями.
Сухие женские губы зашевелились:
— Впустила?
Он оторвал взгляд от неба.
— А ты бы впустила гостей, живя под водой в одиночестве?
Девушка не ответила. Задумавшись, она прогнала в голове возможные варианты, и пришла к выводу, что ответить на поставленный вопрос можно только оказавшись там, внизу, на месте хозяйки. Но увы, в данной ситуации — это невозможно. Нет ни возможностей, ни желания, ни сил.
Но, ответ прозвучал.
— Ясен пень впустит! — в свете солнца блеснула стеклянная бутылка. — Одиночество. Скука. И рыжий кот, постоянно просящий жрать. Я бы впустил. А ты? — и снова уставился на редкие облака.
— Не знаю, — она заметила бутылку и с отвращением отвернулась.