ХОДЖА НАСРЕДДИН
Проповедь в мечети
Однажды ходжа Насреддин, взойдя на кафедру в Акшехире для проповеди, сказал: «Верующие, знаете ли вы, что я хочу вам сказать?» Ему ответили: «Нет, не знаем». Тогда ходжа сказал: «Раз вы не знаете, так что мне вам и говориться» С этими словами он сошел с кафедры и пошел своей дорогой. Когда в следующий раз он снова взошел на кафедру и предложил тот же вопрос, община ему ответила: «Знаем». — «Hy, коли вы знаете, значит, мне нет надобности и говорить». Так сказал ходжа и опять удалился. Община, пораженная, решила, если ходжа взойдет еще раз на кафедру, ответить: «Одни из нас знают, а другие нет». Поднявшись как-то опять на кафедру, ходжа по обыкновению обратился к народу со своим вопросом. Ему ответили: «Одни из нас знают, другие нет». Ходжа, сохраняя на лице серьезность, воскликнул: «Великолепно! Пусть тогда те из вас, кто знает, расскажут тем, которые не знают».
Ходжа и одноногий гусь
Зажарил однажды ходжа гуся и понес государю. Дорогою, проголодавшись, он в укромном месте спустил в брюхо одну гусиную лапку. Представ перед падишахом, он поднес ему, соблюдая церемонии, подарок. Тимуру бросилось в глаза, что гусь без одной ноги, и он спросил об этом у ходжи. «У нас в Акшехире все гуси одноногие, — заметил ходжа. — А если не веришь, взгляни на гусей, что у источника». Действительно, в то время гуси, гревшиеся на солнце у источника, стояли на одной ноге и, опустив голову, дремали. Выглянув из окна, падишах долго смотрел на этих гусей. В это время случайно заиграли зорю. Музыканты разом ударили в барабан колотушками, от гула труб застонало небо, и гуси, став на обе ноги, начали боязливо кидаться из стороны в сторону, чтобы только куда нибудь убежать. Тимур подозвал ходжу к окну и сказал: «Ходжа, ты говоришь неправду; посмотри: y гусей — по две ноги». — «Hy, если бы ты отведал этих палок, — заметил ходжа, — ты пополз бы на четвереньках».
«Раз я собираюсь разводиться, зачем мне спрашивать жену об имени?»
Пошел ходжа в суд, чтобы разводиться с женой. Судья приказал записать имена жены и ее отца. Когда у ходжи спросили об этом, он сказал: «Не знаю». Кази осведомился, сколько лет он женат, и, узнав, что уже несколько лет, заметил: «Как можно, будучи женатым в течение нескольких лет, не знать, как зовут жену?» «Да ведь я не собираюсь с ней жить, — зачем мне спрашивать, как ее зовут?» — отвечал ходжа.
Ходжа высмеивает дервиша-мелами
Однажды дервиш-мелами по имени Шейяд Хамза, человек просвещенный, совершенный, идущий по верному пути, живущий праведно, сказал ходже: «Ходжа, неужто-таки твое занятие на этом свете одно шутовство? Если ты на что-нибудь способен, так покажи свое искусство, и если есть в тебе какая ученость, прояви ее нам на пользу». Ходжа спросил у него: «А y тебя какое есть совершенство и какая в тебе добродетель, и людям какая от нее польза?» — «У меня много талантов, — отвечал Шейяд, — и нет счету моим совершенствам. Каждую ночь покидаю я этот бренный мир („мир элементов“) и взлетаю до пределов первого неба; витаю я в небесных обителях и созерцаю чудеса царства небесного». — «Хамза, — заметил ходжа, — а что, в это время не обвевает ли твое лицо нечто вроде опахала?» Хамза, радостный, подумал: «Hy, напустил я на него туману», — и сказал: «Да, ходжа». — «А ведь это хвост моего длинноухого осла», — сказал ходжа.
«Это — я, если богу будет угодно»
Беседуя ночью с женой, ходжа сказал: «Если завтра утром будет дождь, я пойду за дровами, а не будет дождя — буду пахать». — «Прибавь: если богу будет угодно», — заметила жена. А ходжа, по человечеству, сказал: «Hy что там! Либо этак, либо так, без работы не буду, что-нибудь да уж сделаю». Когда утром вышел он за город, ему повстречались сипахи. «Эй ты, дяденька, — закричали они ему, — поди сюда! Как проехать туда-то?» — «Не знаю», — беззаботно сказал ходжа. А грубые сипахи, не дав ходже опомниться, ударили его несколько раз. «Ах ты такой сякой, — заметили они, — марш вперед, веди нас!» и погнали его вперед. Под дождем, в грязи, ходжа довел их до города. А сам в полночь, избитый, усталый, полуживой, подошел к своему дому и начал стучать: «Кто там?» — спросила жена. «Открой, жена, это я, если богу будет угодно», — пробормотал ходжа.
Как ходжа укротил гнев Тимурленга
Тимурленг, наводивший казнями ужас на румские земли, сзывал к себе, куда ни заходил, ученых и мудрецов и спрашивал: «Кто я — справедливый человек или тиран?» Если кто говорил: «Ты справедлив», — Тимурленг отсекал ему голову; но и тем, кто говорил: «Ты тиран», — он тоже рубил голову. Задумались ученые и не знали, что делать. Но так как слава о ходже разнеслась повсюду, народ обратился к нему с мольбою: «Сжалься, ходжа! Кроме тебя нам не от кого ждать помощи. Сделай что-нибудь. Отведи меч тирана от невинных рабов божиих». Ходжа сказал: «Дорогие мои, хотя это и не так легко, как вы думаете, но праведный бог — помощник угнетенных, и, может быть, благодаря силе ваших молитв мне что-нибудь удастся сделать». Скрепя сердце он пошел ко дворцу Тимурленга. Тимурленгу сообщили, что явился ходжа, который готов дать ответ на его вопросы. Когда Тимурленг задал ходже свой обычный вопрос, ходжа ответил: «Нельзя сказать, что ты справедливый властитель или мятежный тиран. Мы тираны, а ты — меч правосудия. Всемогущий бог послал тебя на нас, тиранов, достойных наказания. Знаешь стих: „Господь, по милости, проявляет к тебе снисхождение и ласку. Но того, кто преступает заповеди, он делает посмешищем“». Говорят, что именно такого-то правильного ответа и ждал Тимурленг. Очень ему полюбился ходжа, и он сделал его своим приближенным; и все время, пока находился в Руме, не отпускал его от себя. Быть может, из уважения к ходже и пощадил он Акшехир и его округу, да и Караман тоже. Так избавились эти города от меча Тимура и от грабежа его назойливых воинов.