«Товарищ Лю Шаоци, бывший вице-председатель ЦК Компартии Китая, который был великим марксистом и пролетарским революционером, который в минувшие десятилетия всегда был верен партии и народу, который всю свою жизнь выступал за пролетарскую революцию и внёс неугасимый вклад в новодемократическую и социалистическую революцию и в социалистическое строительство. Представление о положение в партии и стране накануне Культурной революции совершенно разошлось с реальностью, что привело к неправильному и безосновательному заключению, что в партии господствует контрреволюционная и ревизионистская линия и существует так называемый буржуазный штаб во главе с Лю Шаоци. Это величайшая ошибка в истории нашей партии и она должна быть полностью пересмотрена» [100].
Изменение курса Ходжи в оценке Великой пролетарской культурной революции и отпор его клеветническим нападкам
Не только современные ревизионисты в руководстве Компартии Китая нападают на Великую пролетарскую культурную революцию прямо и косвенно и осуждают её в связи с так называемой «бандой четырёх» — говоря «банда четырёх» и подразумевая Мао Цзэдуна. Энвер Ходжа занимает подобную позицию, только он нападает на Мао Цзэдуна более открыто. Чтобы охарактеризовать его способность к суждению и его нравы, давайте сравним два его заявления, которые полностью противоречат друг другу. После начала Великой пролетарской культурной революции, в отчёте на 5‑м съезде АПТ 1 ноября 1966 г. Ходжа сказал следующее:
«Албанская партия труда приветствует китайскую пролетарскую культурную революцию, имеющую своей целью беспощадную борьбу против буржуазной и ревизионистской идеологии, проявляющейся в сознании людей, в области культуры и в любой другой области жизни страны, борьбу против классовых врагов и всех ревизионистов, открытых и замаскированных, стремящихся повернуть народный Китай на капиталистический путь, борьбу против американского империализма, хрущёвского ревизионизма и всех реакционеров» [101].
Двенадцать лет спустя Ходжа сказал по тому же самому вопросу:
«Ход событий показал, что Великая пролетарская культурная революция не была революцией, она не была ни великой, ни культурной и, тем более, совершенно не была пролетарской революцией. Она явилась просто дворцовым переворотом всекитайского масштаба, направленным на ликвидацию горстки реакционеров, захвативших власть» [102].
В этом принципиальном вопросе Ходжа проделал полный переворот в уме. Может быть, кто-то укажет, что у него не было полной картины происходящего на 5‑м съезде в 1966‑м,— но пятью годами позже, на 6‑м съезде в ноябре 1971‑го, он ещё принимал свой исходный взгляд:
«Триумф великой пролетарской культурной революции, начатой и проведённой великим марксистом-ленинцем товарищем Мао Цзэдуном, есть победа и источник вдохновения для всего мирового революционного движения» [103].
Если предполагать, что новые факты и прозрения привели к этому принципиально противоположному представлению, то это было бы его долгом провести искреннюю, честную и объективную самокритику перед АПТ, албанским рабочим классом и всем международным коммунистическим движением, открыто, честно и объективно расследовав предполагаемые ошибки прежнего положительного мнения. Но Ходжа не поступил так. Вместо этого перемена курса была представлена как доказательство безошибочного «принципиального анализа и позиции АПТ в защиту марксизма-ленинизма». Снова он обращается к фальшивому дневнику, согласно которому он якобы уже в октябре 1966‑го говорил о Культурной революции:
«Ничего не может быть разрешено правильно, никакая правильная, марксистско-ленинская линия не может быть выработана и принята без партии, без рабочего класса во главе. Любой другой путь ведёт к ошибкам, к явлениям, чреватым большими опасностями для будущего» [104].
Десятью годами позже, в апреле 1976‑го, он описывает Культурную революцию как ревизионистский захват власти:
«Эта революция явилась результатом грызни между двумя правыми либеральными ревизионистскими течениями, в которой речь шла о том, кто возьмёт власть: Мао или Лю» [105].