Это наилучший способ разрушить критику и самокритику как закон развития партии и как движущую силу социалистического строительства.
Вместо этого продвигаются бюрократические методы. Сам Ходжа описывает эти симптомы в отчёте Центрального комитета:
«Врагам удалось некоторое время действовать и вредить нам, не будучи раскрытыми потому, что они нашли и пробелы в работе партийных и государственных органов. Они использовали ошибки и недостатки, проявления бюрократизма, либерализма и эйфории, которые они всевозможно поощряли и распространяли…» [130].
«Сектантство проявляется и в наблюдающихся иногда у отдельных людей тенденциях к применению административных методов в случаях, когда надо применять метод убеждения и воспитания. Те, кто проявляет сектантство, часто выдают себя за „последовательных“, „принципиальных революционеров“. Фактически же они оппортунисты и поступают так для „страховки“» [131].
То, что Ходжа описывал в ноябре 1976‑го как симптом, есть не что иное как систематическое развитие мелкобуржуазной бюрократии.
Ходжа отрицает появление новой буржуазии
Поскольку Ходжа отказывается видеть объективный закон борьбы двух линий, он также отрицает её происхождение из классовой борьбы. Всякая идейно-политическая линия принадлежит определённому классу: класс буржуазии выдвигает свою буржуазную линию, рабочий класс выдвигает пролетарскую линию. Пролетарская линия — это марксизм-ленинизм и идеи Мао Цзэдуна.
Ходжа искажает борьбу двух линий как отражение классовой борьбы, представляя её «объединением классов с противоположными интересами» [132]. Но это значит, что он также отрицает классовый характер вражеских элементов и групп, следующих ревизионистской линии. На практике это означает защиту мелкобуржуазных бюрократов внутри партии. Именно это он делает, критикуя тот факт, что в Культурную революцию был атакован Пекинский партком, бывший штабом Лю Шаоци и его сторонников.
В своём обращении к 8‑му съезду ВКП(б) в марте 1919 года Ленин обратил внимание на тот факт, что при социализме вслед за старой буржуазией возникает новая буржуазия. Эта новая буржуазия, возникающая из бюрократии, ещё не имела большой важности. Но в дальнейшем это фундаментально переменилось. На съезде партии Ленин сказал:
«Вот тов. Рыков, который в области хозяйства факты знает очень хорошо, сказал нам о новой буржуазии, которая у нас существует. Это правда. Она рождается не только из наших советских служащих — ничтожным образом она может нарождаться и оттуда,— она нарождается из среды крестьянства и кустарей, освобождённых от ига капиталистических банков и отрезанных теперь от железнодорожного транспорта. Это факт. Каким же образом вы этот факт хотите обойти? Вы этим только тешите свои иллюзии или вносите недостаточно продуманную книжку в действительность, которая гораздо сложнее. Она показывает нам, что даже в России капиталистическое товарное хозяйство живёт, действует, развивается, рождает буржуазию, как и во всяком капиталистическом обществе» [133].
Экономика страны была разрушена войной и гражданской войной, и Советская власть была вынуждена терпеть ограниченную форму капитализма при «новой экономической политике», чтобы предотвратить великий голод. Несмотря на опасность реставрации капитализма, эта временная мера была необходима, но она жёстко контролировалась диктатурой пролетариата, поскольку каждый ясно мог видеть старую и новую бюрократию.
Мелкобуржуазное вырождение большой части бюрократии было иным. Это был долгий процесс идеологического перехода от пролетарского к мелкобуржуазному образу мышления. Выродившаяся мелкая буржуазия сидела рядом с надёжными коммунистами в партийном, государственном и хозяйственном аппарате и приспосабливалась к обстоятельствам таким образом, какой бы те не замечали. В дальнейшем они стали буржуазией нового типа и осуществили реставрацию капитализма после своего прихода к власти. Это угроза преобладает во всякой социалистической стране, может в это поверить Ходжа или нет.
Мы уже указывали выше, что объективные законы должны действовать в Албании. В своём отчёте 7‑му съезду партии Ходжа дал ещё больше примеров:
«Технократические и интеллектуалистские влияния, особенно в последние годы, выразились в частности в переоценке техники и специальности, в неполитическом и неидеологическом подходе к проблемам, в неверии в порыв и оптимизм масс» [134].