— Если раньше я этого не знал, то теперь, по крайней мере, мне стало ясно. Что ты, собственно, имеешь против бедного Пауля? И откуда ты вообще его знаешь? Ах, да, конечно…
Роберт смущенно улыбнулся.
На этот раз рассмеялся Винсент.
— Нет, нет, не только по рассказам Жанетт. Во время обеда, который давали как-то ваши родители, была и семья Пентунов. Мой Бог, такой глупой особи мне не доводилось встречать, хотя внешне он выглядит чрезвычайно интеллигентно. Но когда он откроет рот… то все это впечатление летит к черту. Такого просто не может быть — Жанетт и Пауль. Мне от одной только мысли становится дурно.
— Для тебя не секрет, кажется, что у Жанетт возникают те же ощущения?
Оба рассмеялись. Роберт встал и взял чашку.
— Ты только, пожалуйста, не расстраивайся — я наговорил тебе много глупостей. Тебе бояться нечего. В этом я уверен. Пошли, нужно еще купить цветы для Жанетт.
Винсент же не был теперь уверен, что все в порядке. Может быть, еще кто-нибудь, кроме Роберта, раскусил его — кто-нибудь в Лондоне? Теперь, когда он немного успокоился, он был убежден, что Патриция ничего не знает — он бы заметил это. Это не в ее правилах — такое длительное время держать рот на замке, молчать и терпеть. Возможно все же права поговорка, что супруг или супруга узнают последними о связях своей «прекрасной половины». И кроме всего прочего, теперь это не имело значения. Он хотел подвести черту под прежней жизнью и начать новую. Желательно — с Жанетт.
Наслаждаясь десертом — ванильным и ореховым мороженым с горячей малиной и соусом из зеленого перца, ангостуры, небольшого количества кашасы, кальвадоса и специального пряного малинового сока — приготовление пряностей было кулинарным секретом Жанетт, — Винсент в пол-уха слушал разговор между Робертом, Клаудией и Пьером. Он касался, в основном, последнего путешествия Клаудии в Норвегию, где по заказу телевидения она снимала репортажи о сторонниках движения «зеленых» — ничего особенного, по ее словам. Винсенту показалось, что Жанетт была весь вечер очень разговорчива. А ужин был просто отменным — еда довольно простая, но вкусная. На закуску — свежий салат из цикория, ананаса и креветок, на второе — мелконарезанная печень в горчичном соусе и сырно-картофельная запеканка. К этому Жанетт подала превосходный, с фруктовым привкусом фандан «Эпенот» урожая 77‑го года. Этот ужин в присутствии Жанетт совершенно очаровал его. Винсент почти не участвовал в этот вечер в разговорах, больше наблюдал за своими друзьями. Он надеялся, что в отличии от Пьера, потерявшего голову от Клаудии, по нему не видно, какие чувства он испытывал — ну, Роберт, конечно, знал. Клаудиа, напротив, как ему казалось, не отвечала пылким чувствам Пьера. Ему даже показалось, что она больше расположена к Роберту, специалисту по международному праву и, в частности, по международным соглашениям об охране окружающей среды — в этом отношении для нее он был более интересным и, прежде всего, компетентным собеседником, чем Пьер, чьи познания в области стоматологии были обширны, но специальная проблематика международной охраны окружающей среды его мало волновала. Правда, он пытался скрыть от Клаудии свое безразличие к этому вопросу. А Жанетт, Винсент заметил это, время от времени бросала в сторону Клаудии весьма критические взгляды. Может быть, она инстинктом чувствовала, что Клаудиа играет с Пьером и, будучи сестрой, негодовала? Винсент решил не забивать себе голову этими сложностями — за последнее время это был первый удавшийся вечер, когда он мог по-настоящему отдохнуть душой.
Маленькая трехкомнатная квартира Жанетт помещалась в узком доме в переулке Тотенгасслейн, напротив ратуши и рядом с домом, где когда-то жил Эразм Роттердамский. Эта маленькая улочка вела из нижнего города к церкви Святого Петра. Тихая, она излучала особенные покой и уют, присущие этой старой части Базеля. Жанетт предпочитала абсолютно иной стиль интерьера, чем Роберт. Ее квартира была меньше, но казалась более просторной уже потому, что не была так загромождена, как у Роберта. Жанетт не собирала все и вся, как ее брат. Она предпочитала современный деловой стиль и, в соответствии с ним, квартира представляла сочетание белого и небольшого количества черной мебели, а также хромированных элементов и неоновых светильников, расставляющих акценты. Но и это казалось Винсенту уютным, хотя, если признаться, то только из любви к Жанетт — свою квартиру, он, конечно же, обставил бы иначе. То там, то тут, с помощью подушечек и валиков в этом черно-белом жилом ландшафте были разбросаны синие и красные цветовые пятна. Но не было зеленого, желтого или коричневого цветов — то есть природных, земных цветов. Вначале Винсент воспринимал такой интерьер как контраст с личностью Жанетт. Для него-то она была теплой, сердечной, земной — прямой противоположностью духу ее квартиры. Но потом вынужденно признал, как мало ее знает, несмотря на частое общение. Этот контраст, даже если не отражал ее суть, не мешал и не отпугивал, скорее наоборот — она становилась еще более притягательной для него.